Путь татар к политической нации

1. Теоретическое введение
 

     В нашей прессе относительно динамики татарского сообщества последних десятилетий можно найти прямо противоположные оценки: от констатации его больших успехов до утверждения о незначительности достижений татар, к тому же с начала 2000-х годов имевших убывающий вектор.
      Мнения и формулировки о характере современного татарского сообщества, о его качественном состоянии зависят на самом деле от того, представители каких общественных групп об этом высказываются. Скажем, действующие татарские политики и ведущие антрепренеры, представляющие официальные национальные организации (ВКТ, ФНКАТ и др.), довольно высоко отзываются о достижениях татар; значительно более скептические взгляды озвучивают татарские интеллектуалы, лидеры неформальных общественных объединений.
      Но в реальности все эти суждения не выходят за рамки оценок обыденного сознания, ибо проблема современного вектора татарского мира в научном плане изучена весьма поверхностно, особенно в России (хотя интересные зарубежные исследования имеются). Кроме прочего такое положение не в последнюю очередь объясняется тем, что в татарстанской гуманитарной науке практически отсутствуют общеконцептуальные подходы и видения, позволяющие описать основные направления движения татар в нынешних условиях. Да и сам «угол зрения» на этот предмет представителей разных общественных групп, сложившихся в Татарстане, весьма разный – одни (официоз) в основном смотрят на проблему с точки зрения социально-экономического прогресса, а другие (интеллектуалы, неформалы) – с позиций, достигнутых в этнокультурном развитии татар, третьи (лидеры официальных общественных объединений) – исходя из представлений и ограничений («потолка возможностей»), наложенных республиканскими и общефедеральными политиками.
      Хотя каждая из этих позиций по-своему правомерна, они отражают не целостную картину современного татарского бытия, а только отдельные ее стороны, поэтому потребность в некоем «интегральном» видении рассматриваемой проблемы сохраняется; сохраняется потому, что без этого невозможно точно определить, где в рамках исторического процесса татары сейчас находятся. Ответ на этот вопрос очень важен, так как без него практически невозможно сформулировать сколько-нибудь стоящие внимания идеи относительно стратегии дальнейшего продвижения татарского сообщества в направлении реализации его собственных глубинных этнонациональных интересов.
      Но выработка методологических основ такого «интегративного» анализа состояния современных татар является делом далеко не простым. По большому счету, тут не обойтись без обращения к работам отдельных западных теоретиков нациестроительства. В первую очередь, речь должна идти о трудах известного теоретика нациестроительства, этнолога Э. Геллнера. У нас больше знают его книгу «Нация и национализм», но у него есть еще одна, менее известная даже нашим ученым, весьма содержательная работа – «Условия свободы: гражданское общество и его исторические соперники», имеющая первостепенное значение при анализе той проблематики, которой посвящена данная статья. В этом исследовании Э. Геллнер описывает два типа европейского национализма и, соответственно, нациестроительства – характерные для Западной и Восточной Европы. Суть его концептуальных положений заключается в следующем.
      В Западной Европе формирующиеся нации в большинстве случаев основывались на культурно однородных, исторически уже «переваренных» этнокультурных общностях (хотя «скелеты в шкафу» имелись и там), оформившихся в нации-государства, когда функцию строителя нации выполнял непосредственно сам государственный аппарат. В Восточной Европе из-за многонациональности существовавших там империй (Австро-Венгерской, Российской, частично и Османской) нациестроительство вначале происходило в виде выстраивания этнокультурных сообществ, которые лишь затем добивались для себя собственных национальных государств. В России, вскоре после 1917 года ставшей СССР, из-за попадания ее в руки большевиков, построивших весьма своеобразное общество, этот процесс не получил логического завершения, будучи «перекрыт» советским проектом, имевшим собственную динамику. Но и в рамках СССР подспудно шел процесс локального нациестроительства, в конце концов разорвавший страну по границам бывших союзных республик. Российская Федерация, являющаяся старым ядром Российской империи – СССР, до сих пор продолжает сохранять явственные следы своего предшественника. И далеко не случайно, что именно в этом государстве сейчас схлестнулись две силы – усиливающаяся группа сторонников превращения России в «национальное государство русских», т.е. русские националисты, и противники этого проекта, на самом деле далеко не однородные – с одной стороны, это правящие сейчас в стране сторонники «вертикали власти», представляющие из себя последователей трансформированной старой имперской идеи, в составе которых, однако, есть разные силы – от коммунистов до своеобразно окрашенных «нефтегазовых» космополитов, а с другой – относительно слабые и несплоченные группы, представляющие интересы собственно либеральной и демократической идей, а также национальных меньшинств, в большинстве случаев объединенных в республики. То, что в РФ процессы постсоветского нациестроительства еще только начинаются, хорошо видно из попыток внедрения «сверху» идеи единой «российской нации», которая однозначно противоречит существующим республиканским идеологемам, нацеленным на формирование локальных наций, что по большому счету в принципе не противоречит федеративному строению нашего государства. В новых условиях, когда постепенно усиливается великорусский национализм и проимперски настроенная правящая элита России пытается оседлать эту волну через проведение политики усиления «русского фактора», ассимиляции национальных меньшинств, в том числе и языковой, через потакание сторонникам особой роли православия в государстве, ответная реакция оформленных и не оформленных в республики «внутренних» наций представляется неизбежной. Начало этому уже просматривается. И если эта тенденция усилится, то судьба Российской Федерации нынешнего образца окажется под вопросом – не только из-за роста центробежных сил, но и в результате начала реализации возможной альтернативы в виде проекта быстрого реформирования всего государственного организма страны в направлении внедрения реальной демократии, децентрализации власти и гарантированной защиты прав национальных меньшинств или движения в направлении усиления роли русского начала в нем без демократизации.
      Между тем в ходе разворачивания всех этих процессов придется учитывать то, о чем предупреждал Э. Геллнер. В данном случае следует обратить внимание на два его вывода. Во-первых, этнокультурное нациестроительство, начавшееся в Восточной Европе хотя и достаточно давно, там, где оно не смогло получить завершенные формы, например, в России, будет продолжаться. И элиты, которые не захотят учитывать этот категорический императив времени, будут сметены новыми силами, порождаемыми общественной потребностью. Во-вторых, исламские сообщества, втягивающиеся в процесс нациестроительства, неизбежно будут опираться на свое мусульманское культурное и историческое наследие, стремясь приспособить его к изменившимся условиям, что на деле означает движение по пути создания новой, мусульманской в своей основе, но «реформированной» культуры. Нечто похожее сегодня наблюдается в Турции, начинается такой процесс и в арабском мире.
 

2. Взгляд на татар и Татарстан
 

      Теперь с этих позиций взглянем на современный Татарстан и татарскую нацию, частично скрывающуюся за этой республикой. Наша главная задача в данном случае – это получение ответа на вопрос: действительно ли татарам удалось реализовать тот проект нациестроительства, который единственно способен был бы вывести их на уровень цивилизованного мира?
      Ответ на самом деле очевиден: татарам не удалось стать современной «политической» нацией, о чем лучше всего свидетельствует нынешний статус Татарстана, в реальности не так далеко ушедший от «татарской автономии» советского образца, которая, как сейчас всем известно, была крайне ограниченной. Да и новое российское законодательство сконструировано так, чтобы остатки татарской «суверенности» в стране были шаг за шагом окончательно ликвидированы. Все сказанное отчетливо понимается при сравнении, скажем, статусов Каталонии в Испании и Татарстана в РФ, начавших борьбу за свои неотъемлемые политические права практически в одно и то же время, а также в чем-то схожих условиях выхода из тоталитарной политической среды. Если в первом случае произошло узаконение существования «каталонской нации», получившей в рамках Испании достаточно широкие возможности самоуправления, то в нашем случае мы наблюдаем постепенное, но неуклонное уменьшение прав Республики Татарстан при одновременном запуске в стране проекта формирования единой «российской нации», в корне отрицающей возможность параллельного функционирования в РФ каких-либо других политических «наций». В реальности ситуация с Татарстаном и татарской нацией будет выглядеть значительно хуже, если мы заглянем в сферу этнокультурной политики, проводящейся в России в последнее десятилетие. О чем идет речь?
      Для понимания того, что происходит с татарами в настоящее время как с «этнокультурной» нацией, вначале опять-таки обратимся к теории нациестроительства уже знакомого нам Э. Геллнера, отмечающего, что формирование любой нации невозможно без сложения так называемой стандартизованной, массовой «высокой культуры», в случае с мусульманскими сообществами – а татары в основной массе относятся именно к этой группе – базирующейся на ставшей общераспространенной «анонимной», «мобильной», попросту говоря, приспособленной к современным условиям городского бытия, новой исламской культуре. Есть ли все это у татар?
      Если провести непредвзятый анализ проблемы, итог будет очевиден – татары все еще пытаются «питаться» остатками советской «высокой культуры», которая, по существу, не только была антинациональна и антирелигиозна, но и длительное время не получала сколько-нибудь серьезных импульсов к развитию из-за крайней ограниченности прав «татарской» автономии советского типа, не позволявшей достаточно полно развивать национальную культуру. Это проявляется далеко не только в отсутствии у татар до настоящего времени национального университета, «венчающего» систему среднего образования на родном языке, национального кинематографа, телевидения, достойно отражающего происходящее в татарском мире, современной системы гуманитарных академических институтов, исследовательских проектов, независимых от власти национальных СМИ и т.д., но и, самое главное, в зачаточности самой духовной базы выстраивания модернизированной татарской этнонации, способной встать в один ряд с нынешними европейскими нациями. А такой базой, на мой взгляд, может быть только обновленная тюрко-исламская культура, которой еще просто нет; взамен нее нам сейчас некоторые узколобые религиозные деятели, возомнившие себя главными татарскими идеологами, усиленно пытаются всучить уже давно отжившие себя в мировом масштабе консервативные исламские культурные модели образца XIX в.
      Более того, сейчас в этнокультурной среде у татар происходят во многом инициированные федеральными политическими силами крайне разрушительные процессы, направленные на уничтожение и так весьма слабых остатков национальной культурно-образовательной системы, в том числе и через формирование новой волны обрусительной политики. Татарстанские политики, жестко привязанные к правящим политическим кругам России, вместо выстраивания собственной культурной политики, направленной на защиту и развитие национальных культурных ценностей, ведут, но на удивление вяло, арьергардные действия, все больше сдавая позиции республики и в целом татарской нации. В итоге татарская этнокультурная сфера продолжает неуклонно сокращаться, происходит ее качественное ухудшение. Причем никакого осознанно выстроенного проекта по перелому складывающейся весьма негативной для татарского сообщества ситуации у наших политиков нет; нет его, что особенно прискорбно, и у лидеров ведущих национальных общественных объединений.
 

Дамир ИСХАКОВ,
доктор исторических наук.
(Продолжение следует.)