Атомная энергетика и экология (Переписка Генриха Бёлля с Андреем Сахаровым)

    Дорогой Андрей!

     Недавно Клаус Беднарц задал мне по телефону ваш вопрос о моем отношении к атомным станциям, и я ограничился коротким и категорическим «нет», поскольку времени на разговор не было. Теперь я хочу написать вам об этом подробнее, не как специалист, но как думающий современник, который – не сумев стать специалистом – все чаще оказывается в роли верующего или неверующего, когда речь заходит об атомных станциях. Да ведь и специалисты, как продемонстрировали слушания в Ганновере, разделились на два лагеря, и для каждого встает вопрос: кому же верить? Конечно, я ничего не имею против собственно атомной энергии – кто же будет возражать против такой полезной вещи, как энергия! – но атомные станции действительно представляют собой угрозу, да еще к тому же вовсе не доказано, что мы нуждаемся в большем количестве энергии. По этому пункту у ученых тоже есть разногласия, а я снова оказываюсь в положении верующего.
     Я думаю, что ключевое слово дебатов об энергии – это слово «прогресс», экономический прогресс, и если сказать вам, что наш совокупный прогресс в прошедшие годы концентрировался в основном в области автомобилестроения и строительства дорог (а обе сферы требуют, как вам известно, огромного количества энергии), не вызывает ли это у вас скептицизма? В США, как я недавно узнал, 154 миллиона машин, у нас – всего 25 миллионов: огромная змея, постоянно пожирающая себя самое, а для такой страны, как Федеративная Республика, это гораздо опаснее, чем для США или СССР, это ведет к превращению всей нашей земли в сплошное шоссе – а ведь у нас ее и без того мало! – это ведет к тому, что каждый день поглощается кусок земли величиной с два футбольных поля. Строительство дорог, раньше бывшее актом культуры, теперь превращается в акт антикультуры: машины требуют дорог, дорога поглощает ландшафт – и это называется прогрессом. Я мог бы сообщить вам подробности из моего собственного опыта, которые заставят вас схватиться за голову: чтобы сэкономить пятидесяти автомобилистам объезд, занимающий четыре – пять минут (это статистические данные!), прокладывают шоссе прямо через одну из последних прекрасных, нетронутых долин, которая является местом отдыха для жителей близлежащих больших городов Кёльна и Аахена. Подобных примеров очень много – и для этого тоже нужна энергия, тогда-то и получается прогресс (лично я подозреваю, что мы в одни прекрасный день задохнемся от машин, и уж, несомненно, это произойдет в городах, где уже сейчас пешеход или велосипедист передвигается быстрее, чем человек за рулем).
     Но если я сомневаюсь в необходимости «прогресса» такого рода, в необходимости энергии для таких целей, то при мысли о проблемах безопасности мне становится попросту страшно. Техника безопасности – это такая штука, при которой вероятность несчастного случая может быть и мала, но вы ведь знаете, что ничтожная вероятность не является гарантией и что теоретически техника безопасности не исключает человеческие ошибки (в США целая атомная станция вышла из строя, потому что кто-то при ремонте оставил не в том месте горящую свечу, которая прожгла кабель). Я прошу вас задуматься над проблемой, которая не существует ни в США, ни в СССР, но только в Западной Европе – это наша теснота. Пожалуйста, дорогой Андрей, возьмите в руки карту Европы и отыщите место, где планируется построить реактор «Калкар» (это примерно сто километров к северу от Кёльна), отмерьте циркулем расстояние всего лишь в 150 километров и обведите кружок вокруг этого «Калкара» – в вашем кружке окажутся Роттердам, Амстердам, Кёльн, Брюссель, Ганновер, Дортмунд, то есть почти вся Рурская область, большая часть Голландии и Бельгии, густо населенные промышленные районы Западной Европы, примерно 20 – 25 миллионов жителей, которым некуда эвакуироваться. А что будет, если вы отложите циркулем 300 километров! И даже если несчастный случай внутри самой станции представляется почти невероятным (но все же не исключенным полностью), то уж для безопасности за ее стенами не существует и вовсе никаких гарантий, особенно если принять во внимание постоянно переполненные гражданскими и военными самолетами воздушные коридоры! Не случайно о «почти катастрофах» говорят как о чем-то само собой разумеющемся. Я очень прошу вас принять во внимание это отсутствие пространства. У нас тут жуткая теснота.
     К этому еще добавляется проблема необходимой полицейской охраны – от саботажей и террористических актов: для этого понадобится охрана, которая приблизит нас – и не только немцев – к тотальному полицейскому государству. Но ведь вы, русские и советские люди, мыслите совсем другими масштабами! Разумеется, от Бреста до Владивостока расстояние больше, чем от Касселя до Кале!
     И, дорогой Андрей, Харрисбург был вовсе не так уж безвреден: выяснилось, что никто толком не знал, что там на самом деле произошло, и никто не знал, что делать, – так что пришлось всерьез задуматься об эвакуации примерно миллиона человек.
     Я всерьез спрашиваю себя, уж не путают ли на Западе прогресс с выгодой (прогресс – для кого? выгода – для кого?). Для миллионов людей было бы естественно желать прогресса, который выражался бы в росте безопасности, дохода, даже потребления, даже количества машин (у меня нет против этого никаких идеологических возражений, я только вижу, как регулярно пожирается наш маленький ландшафт, и всякому в нашей стране известно, что наши реки стали каналами стачных вод, что Рейн, наш восхитительный Рейн, превратился в клоаку, и вы тоже знаете, сколько охлаждающей воды вытекает из рек и сколько теплой воды снова втекает в них). Не подумайте, кстати, что те, кто в нашей стране выходит на улицу на демонстрации протеста, это сплошные «левые» или «коммунисты», которые, впрочем, тоже имеют право на землю своей страны – это вполне консервативные молодые крестьяне, которым мешают вести нормальный образ жизни!
     По этим причинам я выступаю не против атомной энергии «вообще», но против строительства атомных станций здесь, в этом районе, и сомневаюсь насчет «идеологии прогресса», которая определяется почти исключительно одними машинами.
     Я уже сказал Клаусу Беднарцу, что вас здесь использовали в «Нойе цюрихер цайтунг» как рекламу строительства атомных станций (в прошлом году я сам видел такое объявление на целую страницу, составленное из ваших высказываний). А вы ведь знаете, каким авторитетом вы пользуетесь у нас. Я не сомневаюсь в точности ваших научных познаний и суждений на тему ядерной энергии, но существует опасность, что вашими высказываниями злоупотребляют – и не потому, что хотят осчастливить человечество новым видом энергии, но из стремления к извлечению выгоды любой ценой. Вот ведь и «диссидентов» тут тоже превращают в некий объект коммерции и злоупотреблений. И я прошу вас, глядя на карту Европы, задуматься не только о внутренних причинах – о географических понятиях, расстояниях, надежности реакторов,но также и о внешних, о технических, о проблемах безопасности и – я позволю себе употребить метафизическое понятие «непредвиденного», которое я не хочу называть «случайностью»: «предвидение» – это одно, непредвиденное, непредсказуемое – другое.
     Доводы специалистов – и данные о резервах энергии – настолько противоречивы, что я – повторяю – оказываюсь в роли «верующего», который видит, что происходит с землей, который носом чует, что течет из уже имеющихся заводов, когда по ночам (они спускают отходы только по ночам!) едет на машине, и – если бы вы могли хоть раз окунуть палец в Рейн, по берегам которого я так часто гуляю!
     Признаюсь вам, что во время предстоящих выборов буду голосовать за «зеленых», а не за какую-либо другую партию. В партии зеленых состоят два моих друга – Йозеф Бейус и Карл Амери (написавший лучшую, на мой взгляд, книгу о «прогрессе» «Конец предвидения – безжалостные итоги христианства». Я вам ее перешлю или привезу в следующий раз). Конечно, никакая социалистическая страна не потерпит демонстраций против атомных станций, а коммунисты, которые выходят на демонстрации здесь, числятся среди шизофреников, но неужели действительно энергию следует выдавать любой ценой?
     Я очень надеюсь увидеть вас летом в Москве и продолжить этот разговор. Целую и обнимаю вас, привет вашей жене. Моя жена передает приветы вам обоим.

     Всегда ваш Генрих Бёлль.

     Дорогой Генрих!

     Постараюсь ответить на ваши аргументы.
     Я не согласен с оценкой роли прогресса (роста) как в основном разрушительного фактора жизни общества. (Вы не сказали этого, но я позволю себе заострить вашу позицию, чтобы лучше прояснить свою.) Прогресс снимает остроту распределения материальных благ (питания, одежды, жилья, возможности отдыха и лечения, материальных основ – книг, радиоприемников, средств транспорта). В этом смысле прогресс демократичен и несет освобождение всем людям – конечно, в каждый данный момент относительное и неполное. В чьих при этом руках капитал, являющийся средством расширенного воспроизводства, – вопрос относительно второстепенный. Естественно, что каждый хочет иметь (используя ваш пример) свой автомобиль, дающий невиданную в прошлом свободу передвижения, это демократично. Я думаю, что тот ущерб, который несет при этом ландшафт, конечно, очень печален, но не столь трагичен, как вы изображаете. Законодательные меры охраны ландшафта рано или поздно создадут в этом вопросе какое-то равновесие, и я не беспокоюсь, так как уверен, что демократическое общество позаботится об этом, это тоже будет в демократических традициях. В частности, я уверен, что ваша свободная от правительственного диктата пресса поможет защитить интересы большинства. Я знаю, как настороженно вы относитесь к прессе, но это как раз то, чего так не хватает нам в нашей стране. Возвращаясь к теме прогресса вообще, я не могу не отметить, что именно он продлил в развитых странах жизнь человека почти вдвое за последние несколько десятилетий – за счет лучшего питания, жилья, прививок, антибиотиков и многого другого. Пользуясь всем этим, нельзя забывать, что прогресс представляет собой единый процесс. Технический прогресс (не только количественный, но и качественный) зависит от энерговооружения (расхода энергии на душу населения). Несомненно, можно и нужно улучшать структуру энергобаланса (больше более дешевой тепловой энергии за счет уменьшения доли дорогой электроэнергии, например, для целей отопления), можно и нужно поощрять менее энергоемкие производства, с применением более уточненной технологии. Но все это детали, которые не могут изменить общей закономерности, математически выражающейся в виде пропорциональности национального дохода энерговооруженности.
     В особенности я хочу подчеркнуть совершенно недопустимые последствия попыток ограничения развития энергетики в реальной современной обстановке. Это прекрасно иллюстрируется последствиями энергетического кризиса семидесятых годов – в первую очередь пострадало производство минеральных удобрений и тем самым производство продовольствия в мире, увеличилась угроза голода, уменьшились возможности помощи менее развитым странам, увеличилась угроза политической независимости Запада.
     Развитие ядерной энергетики в ближайшие десятилетия станет абсолютной экономической необходимостью по мере истощения запасов нефти и газа и их удорожания. Другие, так называемые «мягкие» источники энергии – солнечная энергия, гидростанции, геотермия, использование приливов и т.п. – не в состоянии полностью решить энергетическую проблему. Угольные электростанции наносят (на единицу производства энергии) гораздо больший вред среде обитания и за счет аварий, профессиональных болезней горняков и отравления воздуха уносят гораздо больше человеческих жизней, чем ядерная энергетика. Преимущество ядерной энергетики – меньшая объемность отходов. Гораздо легче справиться с несколькими килограммами радиоактивных отходов, чем с тысячами тонн топочных газов, содержащих двуокись и окись углерода, сернистый газ, окись азота, канцерогенные вещества. Реально ядерная энергетика уже сейчас безопасней и безвредней тепловой, и этот разрыв будет только увеличиваться. Опасения ядерных аварий крайне преувеличены. Ядерный реактор – не бомба. Утечка радиоактивных веществ из него всегда будет иметь ограниченный характер. Примеры аварий в США только подтверждают это (к слову сказать, не была ли последняя авария следствием диверсии?).
     Сейчас на Европу нацелены сотни советских ракет с ядерными боеголовками. Вот реальная опасность, вот о чем надо думать, а не о том, что вахтер на АЭС нарушит чьи-то демократические права. Европа (как и Запад в целом) должны быть сильными в экономическом и военном смысле и независимыми в политическом отношении. Если Европа будет критически зависеть от советских или арабских нефтепоставок, то о политической независимости не может быть и речи. Возникает реальная угроза свободе Запада. Нельзя не учитывать, что в СССР ядерная энергетика, несомненно, будет интенсивно развиваться в ближайшие десятилетия. Если в то же время Европа наложит на себя добровольные путы отказа от ядерной энергетики, то это приведет к потере экономического равновесия между Востоком и Западом и рано или поздно обречет Европу на общее отставание. Каковы будут последствия этого унижения? Унижения Версальского мира явились одной из причин выхода на политическую арену Гитлера (об этом мне на днях напомнил Е.А. Гнедин). Что может произойти сейчас, в частности, в Германии? Боюсь, что возможны большие неожиданности. Пятьдесят лет назад рядом с Европой была сталинская империя, сталинский фашизм, – сейчас советский тоталитаризм. Хотя наша система стала менее жестокой, но она по-прежнему остается потенциально опасной для соседей. Я убежден, что, обсуждая свое отношение к ядерной энергетике, нужно мыслить в этих широких масштабах, учитывая трагичность стоящих перед миром проблем.
     По складу характера мне гораздо легче переписываться, чем говорить. Однако простите, что я даю вам второй экземпляр. У меня оказалась очень плохая лента.
     28 июля 1979 г.

     Андрей Сахаров.

     Андрей Дмитриевич всегда считал, что ядерная энергетика (если не сейчас, то в будущем) абсолютно необходима человечеству. Однако со временем, особенно после катастрофы в Чернобыле, он стал придавать все большее значение совершенствованию безопасности реакторов и ядерной энергетики в целом. В своем выступлении на форуме «За безъядерный мир, за выживание человечества» в феврале 1987 года Андрей Дмитриевич говорил о необходимости размещения АЭС под землей. Это явилось бы гарантией безопасности на случай аварии, военных действий, террористических актов. Кроме того, он напомнил, что реактор служит в среднем 30 – 40 лет и работы по его захоронению стоят очень дорого. А при размещении АЭС под землей эти затраты будут минимальными, что компенсирует стоимость подземного строительства. Андрей Дмитриевич также считал, что по мере строительства подземных АЭС все станции наземного размещения будут постепенно демонтироваться. Он был убежден в необходимости принятия международного закона об обязательном размещении ядерных реакторов под землей.

     Публикация и послесловие Е.Г. БОННЭР.