Андрей Морозов (ч.4)

     Продолжаем интервью с журналистом, явным представителем «рассерженного поколения» Андреем Морозовым:
     – Андрей, в Петербурге у вас есть любимые места?
     – Зимняя канавка, мне хочется там рядом умереть. Она небольшая, но в ней что-то есть. Это трудно объяснить. Однажды вечером был в галерее, там при переходе из Эрмитажа зимой над Зимней канавкой была уже ночь, фонари, я смотрел, и меня ударила мысль – все как было тогда, при Екатерине, Николае I. Тот же канал, тот же мостик. 
     – И теперь я там хожу – как они.
     – Да, мне очень важно ощущение того прошлого.
     – Я есмь Екатерина и Николай I.
     – Ты понимаешь, здесь было это событие. В Казани этого чувства уже не осталось. Все формально. Кремль, который почему-то оказался татарской крепостью, стоит памятник татарину и русскому, зодчим, создателям Кремля. Откуда там татарин? Если я захватываю крепость, начинаю укреплять ее, почему я должен привлекать тех, кого захватил? Где логика? 
     – Сюрреализм, Сальвадор Дали. 
     – Дали это не снилось.
     – Не зря жена у Дали была из Казани. 
     – Это вопрос спорный.
     – Как – Елена Дьяконова. 
     – В Казани столько возможностей. Вот та же жена Дали, на этом же можно делать деньги. Никому ничего не надо. Вот, наконец, появилась улица Заболоцкого, появилась улица Тушновой. А Леонида Филатова? Он же здесь родился. А Михаила Рощина? Кроме транспорта и торговли – я позитива не вижу. Конечно, можно быстро доехать куда угодно. Можно купить, все рядом. Да – вот что меня поразило. Мне в такси дали сдачу рубль. Это меня убило. То, что в Казани таксисты дают сдачу вплоть до рубля. Это меня убило. 
     – Но вы же ничего не видите в Казани, у вас предубеждение сформировалось, а между тем быстрые изменения. Вы были в Свияжске, например? Когда вы там были в последний раз?
     – В детстве.
     – Но это 40 лет назад. Там же разруха была.
     – Когда беседовал с Мариной Разбежкиной, спросил про Свияжск, она там была. Она ответила: «Все, это уже не тот Свияжск». Судя по картинкам, что я видел, по видео, получился второй Кремль. Все пластмассовое.
     – Вы заблуждаетесь. Я там был на театральных лабораториях, очень интересная атмосфера. Волга, высокое небо, история, конюшни, весь остров, как театральная площадка, человек выпадает в другое время, другое измерение. Как вы на Зимней канавке. Место необычное. Жителей там было мало изначально при советской власти. Кто там жил? Это же была зона, концлагерь, все население работало на лагерь, потом на сумасшедший дом. В основном вохровцы. Это не деревня, а тюрьма была при Сталине. Расстреливали там татарскую интеллигенцию. А до революции это был один из самых богатых монастырей России, находившийся под царской опекой. Это были волжские Соловки. Монастырь – концлагерь – сумасшедший дом – груда развалин – и теперь объект наследия ЮНЕСКО, талантливо реконструированный. На этом острове вся история России. Живая, реальная. 
     – Тогда при царе – монастыри были другие. Сейчас монастыри стали культурно-развлекательными православными комплексами. Раньше монахи выходили к народу за ворота, в монастырь чужие не допускались. А сегодня валят все подряд. Это уже бизнес такой. По моему мнению, РПЦ – бизнес-структура и к реальному христианству отношения не имеет. 
     – Какой вы скептик. За кого на выборах голосуете? Вы на выборы ходите?
     – Хожу. За партию не голосовал, написал на бюллетене: «Пошли вы все…» За Полтавченко голосовал. Потому что из тех, кто выдвигался, он был самым приличным. Какие партии у нас есть? Это так, кружки по интересам. 
     – Марка одежды любимая?
     – Том Хингер. Вот это я люблю. Друзья присылают из Канады. Дорого, но мне нравится. 
     – То есть нравится Канада?
     – Нет. Если жить, то выбрал бы Испанию или Швецию. Мне очень понравилось в Литве. Очень понравилось. И эти заявления, что там не любят русских – ерунда все это. Я если куда еду, всегда учу хотя бы десять слов на языке страны. Там «добрый день, доброе утро, спасибо, пожалуйста, до свидания». Когда литовцам говоришь «ачу», это «спасибо» по-литовски, к тебе абсолютно другое отношение. Я, когда шел на встречу к Ландсбергису, неправильно улицу записал, все спрашивал у прохожих, как пройти, благодарил по-литовски. Так меня окружили. Одна литовка вдруг сказала: «Я вас поняла», и эта «литовская фашистка» меня очень дружелюбно отвела на место. Старался на литовском говорить в Литве – и совсем другие люди. Я, когда приезжаю в другой город, стараюсь его на себя примерить. Как одежду – жмет, не жмет, удобно, неудобно. И хожу в магазины, езжу на транспорте, бываю в спальных районах, общаюсь с людьми. Вильнюс – идеальный город для меня, настолько все комфортно. Мне очень нравится Вильнюс. Там много польской архитектуры. И в Риге тоже комфортно.
     – У меня сестра родилась в Вильнюсе. Для нее это родной город. Да и я часто туда ездил. Рассеянный среди зелени, природы уютный, очень честный город. Татар литовцы любят. Казани с него нужно брать пример. Сингапур – это все-таки для нас совершенно иная южная культура. Там зимы, например, нет и море кругом, никакого сельского хозяйства. 
     – Когда приехал в Литву, у России с ней началась молочная война, экспорт молочных продуктов в Россию из Литвы был запрещен, и Ландсбергис с ладошки угощал меня литовскими сырками. 
     – Вот оно как, кормились с руки Ландсбергиса.
     – Да что там, пятая колонна. 
     – Да тут не пятая, бери выше. 
     – Тогда мне Ландсбергис сказал по поводу Крыма, что Глазьев все время собирается Крым отобрать у Украины. Это за полгода до событий он говорил. Все они понимают. Какие там русские. Когда выгодно было договор по газу с Туркменбаши подписать, о русских забыли. 200 тысяч русских там лишили российского гражданства – никто не возмущался. А тут буря. Всех русских украинцы позарезали.
      – К Льву Гумилеву как относитесь? Этногенез, пассионарные импульсы?
     – По-моему, это лженаука. Недавно в одном журнале был круглый стол по этому. Один профессор так корректно сказал, но сказал: «Это любительские исследования. К науке это никакого отношения абсолютно не имеет». Интересно, да, но Фоменко тоже интересен. 
     – Так можно и Чижевского, и Тимофеева-Ресовского в лжеученые записать. 
     – Центр Гумилева действует, регулярно книги выпускает. 
     – Но у Гумилева довольно материалистическая теория влияния солнечных импульсов на историю человечества, развитие цивилизаций. Я все-таки не совсем понимаю вашу позицию по Крыму. Почти 90% русского населения приветствует присоединение Крыма, но вы говорите, что с нравственной точки зрения с этим невозможно согласиться, да и есть международные обязательства России по целостности Украины, те же соглашения в Будапеште в начале 90-х.    
     – Если завтра заберут Аляску, то народ у нас это одобрит большинством голосов. Так рассуждать – Польша наша и Финляндия тоже наша. 
     – Но это означает, что русский народ в большинстве не хочет жить в западном мире, отторгает его ценности.
     – Для меня это загадка. Но и немецкий народ голосовал за Гитлера. Не может народ голосовать за таких «вождей». Но ведь голосовали и за Муссолини, и за Франко. Бывают страницы в истории, когда народ опускается до скотского состояния. У нас за нерушимый блок коммунистов и беспартийных тоже голосовало 99,99%. 
     – Как вы к Михаилу Горбачеву относитесь? Вы его привозили, помню, в Казань, организовывали встречу. В народе обычно звучат мнения – «иуда Горбачев».
     – У нас не любят реформаторов в народе. Тот же Ельцин, я уверен, что его по-настоящему начнут оценивать только лет через 20. Человек действительно сделал грандиозное дело. Горбачеву и Ельцину мы обязаны свободой. Горбачев дал свободу, при Ельцине прошел экзамен на свободу, а мы его не сдали. Мы двоечники. 
     – Тогда у России есть будущее, как вы думаете? 
     – Судя по тому, что сейчас происходит, все идет в развал. Я так думаю. Без Москвы уже, условно говоря, в Казани, в Барнауле светофор не могут поставить. Чиновников стало больше, чем в СССР. Вы можете представить себе, что существует, например, институт истории Хабаровского края?
     – А что такое, конечно, могу. Он и нужен, там же интереснейшая история. Лет 150 назад там Китай был, как я понимаю. Потом Пекинский договор 1860 года. Потом туда начали старообрядцев заселять, больше половины населения были старообрядцы. Или это исконно русская земля? 
     – В Казани в университете есть институт истории, зачем нужен второй – непонятно. Но федеральный центр сейчас настолько закручивает гайки, все всего боятся, любой инициативы. Если давление в котле все время повышается, он может лопнуть. В 90-е годы в Татарстане шел вопрос не о суверенитете, шел вопрос о собственности, захапать себе, детям, внукам. Народ был побоку. Если бы Шаймиев сказал, давайте выходим из России, но «Татнефть» – общенародное достояние в Татарии, нефть кормит всю республику, каждый гражданин получает с нее доллары – этого же не было.
     – А если бы было? 
     – Если бы было, я бы обеими руками голосовал за выход из России. Обеими руками. 
     – То есть за акции «Татнефти» вы готовы были бы поддержать независимость Татарстана?
     – Я говорю о принципе распределения богатств республики. Если бы все было честно, по-человечески. А получилось ТОЦ, Мулюков, Байрамова. 
     – То есть вся проблема в том, что нечестно поделили собственность?
     – Нечестно. Возьмите Белгород. Никакой нефти. Но дороги – Европа, сельское хозяйство – фантастика. Народ живет хорошо и лучше, чем здесь. Возьмите статистику. Нужно стремиться к лучшему. Что сравнивать себя с Ульяновском? Как мне здесь один чиновник сказал: «Почему ты ругаешься, что у нас свободы слова нет, в Башкирии еще хуже». Еще хуже! – довод нашли. Даже не понимают, что говорят. 
     – Когда следующий раз в Казань?
     – Как позовете.
     – А сердце не зовет?
     – Нет. Очень хочется съездить в школу в Васильево, но боюсь туда ехать. Потому что, как у Шпаликова – никогда не возвращайся на прежнее место. Понимаю, что там все другое. Но рубль сдачи у таксиста в Казани меня очень порадовал. Хотя, конечно, хамства хватает. Обедал я здесь в халяльных ресторанах, ел халяльную еду на Тукаевской. Мне очень понравилось, очень вкусно. Что еще удивило, такая деталь. Купил бутылочку раифской воды, хожу с ней по улице, пью понемногу. Встречаю друзей-татар, они вдруг говорят: «У нас знакомые эту воду не пьют, дьявольская вода». Я был в шоке – такие предрассудки откуда? Но что сказано, то сказано – «дьявольская вода», не ожидал.
     – Что поделаешь, общество стало сложным. Спасибо за интервью. Но, думаю, возвращение блудного сына всегда неизбежно наступает, когда «несуществующий» пассионарный импульс странника начнет остывать.  

Беседовал
Рашит АХМЕТОВ.

На снимке: Зимняя канавка.