За порогом

     В театре Камала долгожданная премьера «режиссерского прорыва» – Фарит Бикчантаев осуществил свою мечту, поставил пьесу норвежского сверхпопулярного драматурга Йона Фоссе «Однажды летним днем». Пьеса авангардистская, раньше не ставилась в России, поставить ее Бикчантаеву посоветовал его московский учитель, профессор ГИТИСА, маститый шекспировед Алексей Бартошевич, внук Василия Качалова, зав. кафедрой зарубежного театра. Бикчантаев и раньше уже существенно перерос «стандартную» татарстанскую драматургию, решил себя попробовать в современной мировой драматургии. Скорее всего его окончательно подвинул на это спектакль Някрошюса «Идиот», прошедший с успехом прошлым летом в Казани на театральном фестивале «Науруз». Уже тогда подобные настроения и искания у Бикчантаева звучали на пресс-конференции, так сказать, «руки чесались». 
      Сразу нужно сказать, что спектакль получился. Пожалуй, это один из лучших спектаклей Бикчантаева. Пьеса разворачивается нарочито медленно, актеры вначале, чтобы «загипнотизировать» зрителя, выбить его из привычной колеи обыденности, долго молчат, «настраивая» восприятие спектакля, погружая в магическое пространство пьесы. Ведут диалог две женщины, режет слух слово «фьорд», мы его не видели, не представляем кожей, что это такое. Пьеса о трагичности человеческой жизни, об изначальном одиночестве, о честном открытом взгляде на вечность, которую символизируют волны моря в пространстве за окном дома. О том, что все мы смертны и в жизни каждого неизбежно наступит момент ухода, над каждым сомкнуться холодные волны времени. Окно дома здесь словно разделяет миры – потусторонний мир, мир прошедшего, памяти, мир настоящий, который есть иллюзия. Суть пьес Фоссе, мне показалось, заключается в том, что настоящий мир есть кратчайший миг, а реальность лишь в потустороннем мире, о котором нужно помнить всегда, который всегда рядом. Вот это «вдвижение» потустороннего мира в наш настоящий «иллюзорный» мир схвачено драматургом и режиссером в особом ритме спектакля, подобному ритму волн «вечного» моря.
      Некоторые журналисты говорили после пресс-просмотра: наконец камаловцы поставили настоящий спектакль. Дело тут в том, что театр Камала стал нести на себе и функции русского академического театра, русский зритель не удовлетворен качеством театра Качалова и у него возникли «запросы» к театру Камала, потому что есть духовный «запрос» на качественный русский драматический театр в Казани, на мировую драматургию. Вспоминают женщины в пьесе, как из этого дома любимый муж одной из них Асле ушел на лодке в море и не вернулся. То, что муж не вернулся, является вначале загадкой для зрителя, и две трети спектакля зритель гадает «вернется-не вернется», напряжение нарастает: Асле сознательно ушел в море, чтобы не вернуться. Все есть у норвежцев: дома, благосостояние, дороги и отсутствие дураков. А жить невозможно, счастья нет. Через минут пятнадцать зритель полностью в плену у пьесы. Говорят, у скандинавов много самоубийств, потому что мало солнца и тепла. Другая версия мистическая – над Скандинавией есть некая «космическая дыра» и оттуда льется энергия космоса, которая «выбивает» людей из земного мира.
      Женщина в возрасте (Люция Хамитова) изображена постаревшей, одинокой, поблекшей, вся в воспоминаниях о любимом, который тщательно уложил свои вещи и ушел, не попрощавшись, или таким образом попрощавшись, за порог жизни несколько лет назад. Вся в складках почти «советская» жалкая кофточка, измятые сапоги – вспоминается советский быт, а не норвежский. Ей в противоположность царственная красавица Подруга (Алсу Каюмова), словно сама солнечная Афина Паллада уверенно ходит по сцене. Мне лично кажется, что выбор Люции Хамитовой на роль Женщины не совсем удачен, больше подошла бы Алсу Каюмова именно в силу цветущей красоты – тогда зритель оказался бы перед загадкой, почему от такой женщины ушел в море Асле? Или зритель бы не поверил, от Каюмовой викинг бы не ушел в море? Возможно, это «приземлило» бы спектакль. Но из-за своей монументальности, роскошности, изысканности, природной харизмы Алсу Каюмова буквально «подавляет» Люцию Хамитову, оттягивая на себя все внимание в диалогах, что, конечно, противоречит замыслу драматурга. Алсу Каюмова – идеальная Валькирия.
      Самый удачный образ – игра талантливой Лейсан Файзуллиной в роли Женщины в молодости. Лирично, тонко, женственно, трепетно и искренне. Да, собственно говоря – и нет ощущения игры. Очень точное звонкое попадание в образ и явная находка режиссера. Героиня Лейсан Файзуллиной тревожится и не понимает, почему тоскует муж, что его тянет из уютного нового дома, чем она ему не угодила. Она подавляет страхи, подавляет опасения, по-своему пытается бороться за душу любимого, который уже принял решение, он уже весь там, за чертой, за порогом, и у него нет «якорей», он весь в задумчивости неизбежного ухода, прощания. Так пунктиром выглядит роль Асле, одетого в рыбацкую одежду. Понимаешь, нет никакой «пропасти» между домом на берегу фьорда и каким-либо домом на берегу Камы или Волги.
      У Фоссе и Вампилова есть что-то общее в атмосфере, ощущение изначальной трагичности, пессимизма жизни. Но слишком рано ушел из жизни Вампилов, утонув, как Асле. И Фоссе более радикально сконцентрирован на проблеме смерти, чем придавленный Главлитом Вампилов. У Вампилова роль символа вечности играет тайга, это более земной, «формальный» образ, чем море, и герои Вампилова еще пытаются бороться, еще «трепыхаются». У Фоссе гипнотический скандинавский «пессимистический» психологизм, больше индивидуализма в поведении героев, больше изолированности друг от друга и окончательное математическое решение ухода неизбежно. Вспоминаешь, конечно, и образ Смерти в фильме классика Ингмара Бергмана. Все, что мы можем сделать, – это аккуратно сложить свои вещи перед уходом.
      Слушая диалоги женщин, чувствуешь бессмысленность жизни, ее физическую «пустоту». «Пустоту» настоящего подчеркивает муж Подруги, застегнутый на все пуговицы универсальный «механический» клерк-робот в очках (но брюки у него мятые и костюм с казанского вьетнамского рынка). Который обозначен, как некая противоположность мужественному «викингу» Асле именно в силу «толстокожести» мужа. Который весь в стереотипах не рассуждающего механического поведения и этими стереотипами закрывающийся от прямого взгляда на неизбежную смерть. Спектакль идет на малой сцене театра им. Камала один час двадцать минут. Но этот час становится трагическим потрясением для зрителя. Зритель выходит из театра, опять погружается в «бег», суету сует, подавляет в себе разбуженные мысли, фобии, страхи, но Бикчантаев его навсегда «ранил», «вечное» потустороннее море остается в душе, пусть в подсознании, но оно звучит. Это уже не искусство – это молитва, религия, подготовка человека, души к вечному, к иному существованию, которое более реально.
 

Рашит АХМЕТОВ.