Летопись лета…

     Сидела и пережевывала виноградные мумии – изюм из компота, сидела и пережевывала. Аккордеонист из Херсона, похожий на перевозчика через вечности реки Харона, что-то наигрывал, пробуя пальцами податливых кнопок волненье.
      Босх Иероним, кажется, здесь побывал. Внизу там харчевня, и многие в ней на героев из Босха похожи – полузвери они, полулюди. Такие портреты страстей и грехов повсеместных.
      Оранжевой клешней щупая лоб мне, Солнце гигантским омаром уже там за морем, за горизонтом садится.
      Плоды айвы, покрытые пушком как детские щеки, стыдливо проглядывают сквозь листья заросшей барвинком беседки.
      Дребезжит мобильное зло в оттопыренном светлом кармане. Кому же приспичило мне позвонить в это время? В мире, где кролики розовые с батарейками в спинах вечно спешат, разве могут подумать, что нет до них дела и вовсе мне никакого? Я отдыхаю, наслаждаясь красотами Крыма, и что мне до них, суетливых, несчастных, гоняющихся вечно за собственной тенью? Что мне до них?
      А вот кто-то движется в тельняшке свободной навстречу, улыбается странно в усы. Баламут, он слегка уже, видимо, пьяный. Ну, а может, то воздух пьянит и морочит, может, то воздух?
      И вот прорисованный берег небрежно. Каждый день здесь бесплатный стриптиз. Можно здесь увидеть без всякой одежды и чиновников, и актрис.
      Пред югом и солнцем равны все, то верно, всех сравнял этот берег у Черного моря. И что наше тело?
      Голлем голый зовет в горы. Не пойти ли за ним пастушкой послушной? А вдруг и сожрет, не оставив кости на кости он, этот голый-голый Голлем?
      «Кушай конскую колбасу, вспоминай, дорогой, Пегаса! Нынче музы и те отдыхают, жарят тело свое там, у моря».
      Тополя, кипарисы, как амфоры узкогорлые, тянутся к небу. Во мне, наверное, кровь Одиссея и Гомера, может быть, тоже, на одном не сидится мне месте. Вот и снова у моря, у моря.
 

Елена ЧЕРНЯЕВА.