Карина и Дрон
В творческой лаборатории «Угол» на улице Парижской Коммуны прошла премьера спектакля «Карина и Дрон» по пьесе Павла Пряжко в постановке Дмитрия Волкострелова, петербургского режиссера, приглашенного фондом «Живой город» Дианы Сафаровой, Инны Ярковой, Артема Силкина. Яркова характеризует Волкострелова как «гениального», «потрясающего режиссера». В свое время живогородцы приглашали в Казань кинорежиссеров Александра Сокурова и Йосса Стеллинга.
Сокуров, как известно, буддист, и даже киномир Сокурова представлен как поток мельчайших сверкающих сканд (картина об Эрмитаже так и создавалась, как поток русской культуры). Основа буддизма есть избавление от желаний и достижение состояния внутренней пустоты, слияния с потоком Вселенной. Парадоксальный киномир Сокурова есть художественная оценка христианских ценностей буддистом, и это очень интересно, стык этих мировоззрений. Стеллинг же меня поразил словами: «Я так устал жить, почти все мои друзья умерли, почти все родные люди умерли, я так хочу умереть». И в фильме «Девушка и смерть», и в легендарном «Стрелочнике» у Стеллинга все превращается в конце в прах, в осыпающийся тлен. Стеллинг словно оценивает человечество и человеческие чувства с точки зрения 5 миллиардов лет существования планеты, которые лишь исторический миг Вселенной. Что здесь тысячелетние пирамиды, занесенные песком, или полторы тысячи лет истории России с генералиссимусом, ныне эффективным менеджером, сотворившим ГУЛАГ, и великой державой Россией. Великая ли держава Россия по сравнению с десятками миллиардов лет существования обозримой Вселенной?
Интереснейший фильм Стеллинга «Душка» с Сергеем Маковецким проникнут доброй иронией о взаимоотношениях Запада и России, это модель «столкновения цивилизаций». Иронические эротические короткометражки Стеллинга считаются лучшими в мире, просто шедевр. И это тоже столкновение культур, европейской и русской эротической культуры. Стеллинг, я считаю, «закрывает» эпоху возрождения в культуре Европы, титаническая попытка богоборчества вытекающей из возрождения эпохи просвещения в его фильмах зримо рассыпается в прах. Где-то близок ему Ларс фон Триер, но Триер менее поэтичен, у Триера более планетарный масштаб «антигуманизма», а у Стеллинга масштаб человечески соразмерен, можно, наверное, сказать, что Стеллинг - дальнейшее развитие Чехова, в сущности Стеллинг гораздо более болезнен и страшен для европейского позитивистского сознания, чем Ларс фон Триер. У Триера кумир Тарковский, Стеллинг преклонялся перед русской культурой, но и она оказалась для него лишь временным костылем. Достаточно долго беседовал со Стеллингом в Казани, и у него вырывался рефреном буквально внутренний трагический стон: «Я хочу верить в Бога, но не могу, мне это не дано».
В свете этой традиции приглашение Волкострелова в Казань закономерно. Волкострелов своей теологией позитивизма и полного исключения Бога из жизни человека как бы «вытекает» из буддизма Сокурова и европейского позитивизма Стеллинга. Театр post, в сущности, - богоборческая попытка свергнуть с пьедестала христианский театр, часть которого есть русский психологический театр, вытекающий из православия. Так как попытка лидера молодого российского режиссерского поколения Волкострелова предельно честная и глубокая, тем она и интересна. Естественно, это попытка описана в лице Ивана Карамазова и известно, чем кончил Иван Карамазов. В один прекрасный момент Волкострелову для дальнейшего вдохновения придется повернуться от позитивизма к Богу, ему 33 года, это характерно для возраста. Мне кажется, казанская постановка «Карины и Дрон» уже в своем резком звуке-фоне улицы и тревожным «металлическим» сигналом наступающего апокалипсиса, наполняющими спектакль, показывает, что с таким сознанием его духовное развитие может диалектически закончиться монастырем. Да и у Инны Ярковой, и Алены Старостиной тоже, натуры
Спектакль состоит из диалогов шести школьников, трех девочек и трех мальчиков. Волкострелов поставил их в темном пространстве на небольшие квадратные подиумы на фоне стилизованных белых прямоугольных экранов, напоминающих экраны компьютера, на них периодически подается свет, вырывая из темноты фигуры подростков. Одна из девочек даже формулирует: «Мы - профессиональные мыши. Специально созданы, чтобы испытывать что-то на нас». Пряжко в пьесе представил эпиграф: «Много людей слышали сами непосредственно, еще больше людей видели записи на ютубе, как в 2012 году гудела Земля. Из недр Земли шел громкий тягучий звук». Вот этот элемент обыденной подростковой интернет-болтовни и громкий тревожный тягучий звук Земли противопоставляются в пьесе Пряжко, построенной на контрасте обыденности и катастрофы. Спектакль словно призывает из обыденности услышать Землю, вырваться из круга привычного относительно комфортного инерционного «колеса самсары».
Но никто ничего не слышит, даже шевеления души нет. Волкострелов из 60 пришедших к нему на кастинг казанцев отобрал 6 начинающих актеров. Лучше всех сыграла девушка Карина, харизматичная актриса. Спектакль в который раз призывает взглянуть на звездное небо у нас над головами. Синим светом вдруг вспыхивают экраны в конце спектакля, и сиди, думай, может, все уже кончилось и завтра планета рухнет, да и успеешь ли ты выйти из этого зала, может, за дверями уже только хаос всеобщего разрушения. Зрители после окончания спектакля минуты три сидели в каноноческом ступоре, очень болезненный процесс - остановка сознания, спектакль своей загадкой замедляет сознание. Волкострелов мастерски умеет задавать эти дзен-загадки, когда все рациональное сознание распадается из-за сильной алогичности происходящего, невозможности загнать ситуацию в рациональные рамки. Волкострелов тычет зрителя носом в иррациональность жизни, которая естественна, если принята гипотеза несуществования Бога. Это европейский дзен-театр, соединение дзена и технократии, Волкострелов ставит спектакли-коаны. Один из классических коанов: «Вы слышите хлопок двух ладоней, но попробуйте услышать звук хлопка одной ладони». Вот этот звук хлопка одной ладони пытается выразить в своих спектаклях Волкострелов.
Однако Бог есть любовь, и без любви зритель остается «холодным», спектакли Волкострелова принципиально рационально иррациональны и холодны. Пинок для сознания хороший. Я, например, для себя сделал вывод на спектакле о судьбе Интернета. Сейчас везде идет воинствующий крик: печатная пресса умирает, через несколько лет кончится, кругом будет Интернет. Однако нет. Дело в том, что компьютер подчиняет своему машинному ритму человека, человек становится частью компьютера, и, навязывая человеку свой ритм, компьютер высасывает из человека позитивную энергию, человек теряет энергию в симбиозе с компьютером, компьютер играет роль вампира. Компьютер соединяет человека с миром низких духов, он расчеловечивает, он «закрывает» человека. Книга или газета, наоборот, дают человеку позитивную энергию, потому что при чтении книги человек творит свой мир, естественный, он творчески перерабатывает информацию в естественном для себя ритме, он открывает мир. Поэтому человек никогда не променяет книгу на комп. Магия книги и магия компьютера совершенно разные. Волкостреловские монологи и диалоги интернет-поколения выразительно это показывают.
Это примерно как триада - виртуальный секс, секс и любовь. Книга есть любовь, а комп есть виртуальный секс. Правит миром любовь, а все остальное - лишь жалкие искусственные суррогаты. Волкострелов талантливо и художественно представляет нам технократические позитивистские суррогаты, и это есть предельное сужение, опрощение жизни практически до животного редукционизма, не зря возникает фраза о «профессиональных мышах». Спектакли Волкострелова во многом есть спектакли-предупреждения об опасности существования без любви, об опасности превращения человека в придаток машины, которая наступает незаметно, step by step, люди живут, не замечая трансформации мира в двоичный код матрицы, в новую суррогатную цифровую культуру. Люди становятся объектами манипуляций субъектами, которые сами находятся в майе позитивизма. Как говорится, «слепые - вожди слепых». Волкострелов делает нас зрячими, заставляет открыть глаза на мир шире, делает глаз острее, а может, просто открывает то, что в дзен-буддизме называется третий глаз. Иногда это приносит боль.
Рашит АХМЕТОВ.