Стратегия и баланс интересов

     На днях ознакомился с проектом Стратегии государственной национальной политики и хотел бы поделиться своими впечатлениями на страницах газеты. Не для власти, нет! Ее мое мнение не интересует. Здесь важен разговор с читателями, включая коллег. Сразу должен заметить, что не согласен с выражениями типа «стратегия без стратегии». Чувствуется, что документ написан высококлассными специалистами. Это видно как из того, что написано, так и из того, что тщательно скрыто.
      Как и любой официальный документ программного характера, Стратегия государственной национальной политики изобилует общими фразами и даже довольно поднадоевшими штампами. Однако в конце концов важно не это, а то, что утверждается и предлагается. Разумеется, никто из здравомыслящих людей не будет возражать против межнационального согласия и сотрудничества, борьбы с этнофобией и экстремизмом, на что нацеливает стратегия. Вполне понятны и приемлемы сформулированные составителями проекта цели, принципы и задачи государственной национальной политики.
      Вместе с тем есть вопросы, которые требуют недвусмысленных ответов. Прежде всего неудовлетворительным является определение российской нации. Что лежит в основе этого новообразования? Оказывается, осознание членами этой нации своей гражданской общности и политико-правовой связи с российским государством (согражданство). И только! Позволительно сначала спросить: много ли в российском обществе найдется людей, сознающих эти общность и связь? Разве для такой социальной общности, как российская нация, первоочередное значение имеет политико-правовой признак? Где же глубинные экономические и социальные основы этой нации? Они, по-видимому, отсутствуют, если сами авторы проекта стратегии признают «высокий уровень социального неравенства в обществе и региональной дифференциации», наличие коррупции, недоверия граждан к органам власти и управления, размывания и разрушения смыслов и ценностей культуры народов России. Не напоминает ли понятие российской нации по политической направленности известный, но довольно подзабытый сугубо пропагандистский тезис о советском народе как новой исторической общности людей? Если стоять на исторической точке зрения, то системообразующим ядром российского государства является не только русский, но и татарский народ.
      Удивительно, что, говоря о межэтнических отношениях, авторы проекта стратегии нигде даже не упоминают о коллективных правах этнических общностей, кроме права на самоопределение, которое с учетом того, как оно изложено, нуждается в дополнительном толковании. Соблюдение и защита коллективных прав и активное использование их этническими группами способствует сохранению особенностей этнической культуры, языка, идентичности каждой группы, а также противодействует принудительной ассимиляции, деэтнизации указанных групп. Одновременно гарантированность коллективных прав этнических групп является существенным условием их интеграции в общественном организме, что, в свою очередь, способствует обеспечению целостности и стабильности государства.
      Авторы явно не в ладах с действительностью, когда все нынешние негативные факторы в области межэтнических отношений объясняют «последствиями советской национальной политики, ослаблением государственности в 1990-е годы». Получается, что действующая сейчас российская власть, такая мягкая и пушистая, никаких ошибок в сфере национальной политики не допускала. А как тогда объяснить, например, принудительный запрет перевода татарского языка на латинскую графику, лишив народ права самому решать проблемы собственного языка; как объяснить лишение людей права сдавать ЕГЭ на родном языке, государственном языке республики; как объяснить демонстрацию этнофобского фильма «Орда» в стенах высшего законодательного органа страны; как объяснить внедрение в ткань государственной жизни религии одного, пусть и самого многочисленного народа, при конституционном отделении религии и религиозных объединений от государства и т.д. Стоит ли обелять власть, виновную в нынешнем неприглядном состоянии общества?
      Бесспорно, положительным моментом следует считать признание федералистской судьбы России. В условиях, когда все последние годы проблематика федерализма выпадала из риторики высшего российского руководства, ценным является заявление составителей проекта о том, что «Российская Федерация избрала федерализм и национально-культурную автономию как два пути организации государственного управления». Правда, непонятно, почему такое общественное образование, кстати, маломощное в финансовом отношении, как национально-культурная автономия, отнесено к государственному управлению. Но главное – не в этом.
      Говоря о выборе Россией федерализма, авторы проекта стратегии, думаю, сознательно не уточняют, о каком федерализме идет речь. На всем протяжении текста проекта ни разу не упомянут национально-территориальный принцип в качестве коренного и неотъемлемого принципа построения Российской Федерации. Заявить о нем в сСтратегии принципиально важно, учитывая бредовые и опасные для общества призывы к «губернизации» России и упразднению республик и других национально-государственных образований и, соответственно, к отказу от указанного принципа.
      Суть национально-территориального принципа состоит в институционализации национальной государственности этнических групп (общностей), исторически компактно проживающих на определенной территории в пределах федеративного государства. Главная задача такой государственности заключается в поддержке и стимулировании развития национальной культуры и языка, сохранении этнической идентичности и, соответственно, предупреждении или, по крайней мере, ослаблении ассимиляции титульной нации. Национальная государственность есть инструмент консолидации нации. Решение таких задач не по силам никакой национально-культурной автономии. Последняя способна сыграть определенную положительную роль при дисперсном проживании представителей конкретной этнической общности, но она непригодна для консолидированной нации. Поэтому в любом случае замена национальной государственности национально-культурной автономией есть снижение уровня защиты коренных интересов этнической общности.
      Никакая власть и никакая политическая элита не вправе определять, какой народ имеет право на собственную национальную государственность, какой – только на национально-культурную автономию, а какому из народов не полагается ничего. Решение по этому вопросу должен принимать сам народ исходя из собственных потребностей и реальных возможностей. Понятно, например, что малочисленному народу, тем более не имевшему исторического опыта собственной государственности, трудно иметь ее в силу ограниченных финансовых, кадровых, организационных ресурсов. В этих условиях согласие ограничиться национально-культурной автономией должно быть исключительно добровольным.
      Национально-территориальный принцип построения федерации позволяет любой нации реализовать свое право на самоопределение, создание своей государственности, определение собственной политической судьбы, причем это право может быть реализовано в различных формах. В известной «Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с уставом Организации Объединенных Наций», подтвердившей принцип равноправия и самоопределения народов, говорится, что «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, являются способами осуществления этим народом права на самоопределение».
      Следовательно, реализация права на самоопределение в форме создания национальной государственности возможна и в рамках единого федеративного государства, иначе говоря, этническая федерация является той формой государственного устройства, благодаря которой реализуется право нации на самоопределение и создание собственной национальной государственности при сохранении целостности федерации. Подробнее о смысле этнофедерализма и этнофедераций я написал в статье «Этнофедерализм: российский и зарубежный дискурс», публикуемой в выходящем в свет октябрьском 2012 г. номере журнала РАН «Мировая экономика и международные отношения».
      В тексте стратегии многократно подчеркивается общегражданская идентичность, ее значимость, что абсолютно обоснованно, но лишь один раз вскользь упоминается этническая идентичность. Между тем последняя имеет для нации принципиальное значение. В нормальном состоянии этническая идентичность играет роль инструмента сплочения этнической группы, поддержания ее культуры, языка, традиций и т.п., а также роль определенного гаранта против ассимиляции. И в этой роли этническая идентичность не препятствует формированию и укреплению общегражданской идентичности. В данном случае этническая идентичность может сочетаться с идентичностью общенациональной, когда обе двигаются как бы параллельным курсом.
      Ложным является тезис о деполитизации этничности. Дело в том, что корни политизации этничности имеют глубокое основание. В любом полиэтническом обществе влияние этнического фактора на политику, то есть ее своеобразная этнизация, – объективный фактор. Ни одна этническая группа не может стоять вне политики – и не только потому, что наряду с другими социальными группами является участником общенационального политического процесса, заинтересованным в процветании страны, но и потому, что имеет собственные проблемы, которые невозможно решить вне политического пространства и без участия государственной власти. К этому следует добавить, что не всякая этнонация согласится отказаться от права на самоопределение и создание собственной национальной государственности, не говоря уже о том, что она сохраняет право на политическое представительство и право участвовать в политике на групповом уровне. Чтобы добиться деполитизации этничности и деэтнизации государства, нужно вычеркнуть из жизни этнические группы. С учетом сказанного, возможность деполитизации этничности, как и деэтнизации государства, представляется очередным мифом.
      Слабой стороной стратегии является, по существу, игнорирование важнейшего вопроса – финансового обеспечения государственной национальной политики. В тексте проекта многократно говорится об обязанностях субъектов федерации, их руководства, но остается без ответа вопрос: на какие же финансовые источники они могли бы опереться. Известна сверхцентрализация бюджетно-налоговых отношений в России, чрезмерное сосредоточение денег в руках федерального центра при неуклонном сокращении доли субъектов федерации в финансовых ресурсах страны. Если в 2004 году в субъектах РФ оставалось 47% общенациональных доходов, то в 2006 году — около 40%, в 2008 году — около 30%. Общее представление о бюджетной обеспеченности субъектов Российской Федерации дает следующая таблица:
      Соотношение доходов и расходов консолидированных бюджетов субъектов РФ без учета безвозмездных поступлений.
      Число субъектов РФ, доходы которых составляют: 

       Источник: Гуринов С.Н. О перераспределении полномочий между уровнями власти в целях обеспечения эффективного исполнения субъектами Российской Федерации своих расходных полномочий // Совет Федерации. Аналитический Вестник, 2012, №1 (444).
      Таким образом, в 2010 г. у 33 субъектов РФ доходы составили от 50 до 70% величины расходов, а 14 субъектов не смогли обеспечить и половину своих расходов. Это свидетельствует о значительном дисбалансе между возложенными на субъекты полномочиями, а также связанными с ними расходными обязательствами и соответствующими собственными источниками финансирования.
      Стратегия игнорирует еще одну очень важную для многонационального общества проблему – политическое представительство этнических групп и их интересов, проблему, которая широко обсуждается в зарубежной политологии. Проблема представительства находится в поле зрения многих государств. Так, по некоторым данным, сегодня около 50 стран официально распределяют доступ к политической власти с учетом пола, этничности или того и другого вместе. Целый ряд других стран без законодательных мер поддерживают механизмы, гарантирующие групповое представительство.
      Необходимость и вытекающая из нее актуальность институционального представительства интересов этнических групп обусловлены рядом обстоятельств. В полиэтническом обществе важно добиться такого состояния, чтобы интересы этнических общностей открыто обсуждались и защищались на общегосударственном уровне, а также разрабатывались меры по их практической реализации. Ни одна этническая общность не должна чувствовать себя изолированной и обиженной. Для этого принципиально важно, чтобы эти общности и их интересы получили институциональное представительство, под которым понимается представительство этнических общностей в структурах федеральной и региональной власти; участие этнических общностей в политическом процессе, прежде всего в принятии политико-управленческих решений; наличие в структуре государства специального органа, занимающегося разработкой и осуществлением политики развития этнических общностей и межэтнических отношений.
      С одной стороны, это важно для цивилизованного развития межэтнических отношений, доверия этнических групп к власти. Политическое представительство имеет и то существенное значение, что позволяет реализовывать политические права этнических групп, как и всяких других социальных групп, и усиливает их связи с государственной властью. Оно является показателем определенного статуса этнической группы в обществе. С другой стороны, государство, исключающее политическое представительство этнических общностей либо сильно ограничивающее его, не может считаться легитимным в полном смысле этого слова. В Российской Федерации, за исключением некоторых регионов, нет институциональных механизмов, обеспечивающих указанное представительство. В Совете Федерации представлены не нации, а регионы.
      И, наконец, еще об одном аспекте межнациональных отношений, затронутом в стратегии. Речь идет об унифицирующем влиянии глобализации на комплекс этнополитических проблем. В условиях глобализации, которая не только игнорирует государственные границы, но и разрушает границы этнические, неизбежен процесс естественной стихийной ассимиляции, в том числе и в результате интенсивной миграции и смешения этнического состава населения. Как и на экономическом рынке, на рынке духовном идет и будет набирать силу конкуренция культур и языков. Выживут культуры и языки, выдержавшие конкуренцию, но при этом они тоже не останутся в первозданном виде, а аккумулируют в себе элементы других культур и языков, в том числе и тех, которые не выдержат конкуренции и будут обречены на исчезновение. Но ассимиляция и связанная с ней потеря этнической идентичности – длительный стихийный и объективный процесс, и надо дать ему возможность развиваться самостоятельно. Всякое подталкивание этого процесса извне чревато самыми неблагоприятными последствиями и прежде всего вероятностью вспышки национализма и сепаратистских устремлений. Ведь всякое посягательство на язык и культуру народа не может вызвать иной реакции. Насколько каждая нация будет способна выдержать давление глобализации, выдержать конкуренцию и противостоять ассимиляции – это проблема самой нации и ее представителей.
      Безальтернативным условием нормального развития межэтнических отношений является баланс интересов этнических групп. С этой точки зрения считаю, что при всей положительной оценке документа в целом в предложенном проекте Стратегии государственной национальной политики указанный баланс соблюден не в полной мере.
 

М. ФАРУКШИН,
профессор.