Студенческие годы (ч.3)

     В соревнованиях между факультетами наш факультет по многим показателям завоевывал первые места. Редко какой факультет имел такую художественную самодеятельность, как наш. За ее образцовую работу факультет был награжден пианино.
     Наши стенные газеты «Ленинское знамя» и «Эдэби суз» в конкурсах стенных газет занимали первые места в Вахитовском районе.
     В нашем факультетском бюро моим заместителем по оргработе был Харис Сафин, прошедший большую жизненную школу. Он был членом партии и женат. Отличался высокой ответственностью за порученное дело. Был деликатным, внимательным к нуждам студентов и очень надежным товарищем. По окончании университета прошел аспирантуру по кафедре политической экономии и защитил кандидатскую диссертацию. Работал доцентом в техническом университете.
     Заместителем секретаря по политической работе был студент татарского отделения Рузаль Юсупов. Учился на курс младше и после меня стал секретарем факультетского бюро комсомола. Он был очень усерден и целеустремлен, всегда умел находить подход к любому студенту. И вовсе не случайно, что в последующем он стал ректором Казанского педагогического института.
     А наша группа задавала тон во всем, будь то трудовые работы или поездка в колхоз на уборку картофеля. Она всегда была в авангарде. Так, в соревновании на лучшую академическую группу в 1961 г. мы заняли призовое место и были удостоены поездки в Ленинград. Куратором нашей группы был доцент Григорий Наумович Вульфсон. Вот он и повез нас в Ленинград. Ехали мы с пересадкой в Москве. Весь день пробыли в столице и сели в поезд в Ленинград только поздно вечером. Помню, мы всей группой посетили какой-то кинотеатр. И только Измаил с Робертом и, кажется, с Таней Бобченко, видимо, никого не предупредив, ушли в Третьяковскую галерею. Поезд вот-вот должен отходить, а их нет. Вот был переполох. «Нет, - говорит Вульфсон, обеспокоенный их опозданием, - не повезло нам с этой поездкой, не повезло». Не успел он произнести эти слова, как прибежали наши запыхавшиеся товарищи и заняли свои места в вагоне.
     Тогда в Муроме, что под Ленинградом, служил мой брат Энгель. Обосновавшись в общежитии Ленинградского университета, я, сев в электричку, поехал к нему. Очень быстро его нашел, и он, взяв увольнение на сутки, поехал со мной в Ленинград. А вообще нам с этой поездкой даже очень повезло. Мы ознакомились с рядом музеев, посетили Петергоф. У Измаила сохранилось фото, сделанное на катере, где мы с Энгелем стоим на палубе и о чем-то оживленно беседуем.
     А сколько интересного было во время летних строительных работ или осенью на уборке картофеля, куда нас ежегодно отправляли на помощь колхозникам. До сих пор помню нашу поездку в колхоз «Путь к коммунизму». Я был во главе наших студентов, с нами несколько преподавателей и от аспирантов того времени Мухаммад Магдеев. Председателем колхоза был суровый на вид и действительно строгий Апанасенко. Студентов распределили в деревнях Верхнее Ия, Аркатово и Надеждино. Все устроились хорошо и начали работать ударными темпами. Я и Магдеев ежедневно объезжали поля, где работали наши студенты.
     Во время какого-то религиозного праздника трудовая жизнь колхозников замерла. Даже коров доить некому. Не говоря уже о других участках работы. Бригадиры по утрам собираются у председателя и, получив задание, на своих мотоциклах исчезают в неизвестном направлении, абсолютно «забыв» о колхозных делах. Вот в это время ко мне обращается Апанасенко с просьбой расставить студентов по всем объектам колхозного производства. Наши девочки с татарского отделения на фермах доят коров, сдают молоко. Ребята на полях и на всевозможных погрузочных работах. Я несколько дней фактически выполнял обязанности председателя колхоза. Не могу не рассказать об одном эпизоде. Мы систематически собирали руководителей студенческих коллективов - преподавателей. Сборы проводились в деревне Надеждино, где располагались мы сами. Вот однажды мы на телеге, запряженной почти необъезженной лошадью, буквально летим из Аркатово в Надеждино. С нами едет и руководитель аркатовских студентов Ирина Вадимовна. Летим быстро, ибо лошадь почти неуправляема. Пролетаем, почти не задевая настила, через какой-то старый мост. Ирина Вадимовна, держась обеими руками за края телеги, в панике кричит: «Остановите хотя бы на минуту!». Магдеев ей: «Если бы могли, мы бы остановили вообще, а не на минуту». Она все кричит: «Помогите!». Увидев впереди огромный стог сена, мы направили лошадь прямо на него. Лошадь, вся в поту, нервно ржет. И наконец, подняв передние ноги вверх, уперлась в стог и остановилась. Больше мы эту лошадь не запрягали.
     Наши студенческие годы прошли в очень интересное время. Хрущевская оттепель, создавшая определенные надежды на будущее, в то же время продемонстрировавшая свою несостоятельность. Не только потому, что было провозглашено, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме, и завершению коммунистического строительства было отведено не более 20 лет. Этому то как раз многие верили или хотели верить. XXII съезд КПСС принял программу коммунистического строительства, в которой все было расписано. И вполне убедительно. В нее был включен кодекс молодого строителя коммунизма. Его изучали и мы. Помню, мне на одном из экзаменов по политэкономии достался именно этот вопрос.
     Несостоятельной эта оттепель была в силу своей неоднозначности. Хрущевское солнце, с одной стороны, как бы грело, а с другой стороны, от него веяло холодом. С одной стороны, были реабилитированы жертвы политических репрессий сталинского периода правления, с другой - по-прежнему продолжались гонения на определенные слои интеллигенции, на инакомыслящих. С одной стороны, возвращались на родину многие депортированные народы, с другой - закрывались национальные школы, техникумы и театры. Создавалась реальная угроза исчезновения национальных культур и вообще самих нерусских народов.
     Историко-филологический факультет занимал в университете особое место. Здесь и историки, занимавшие ведущее место в организации комсомольско-общественной жизни. Здесь и филологи, стремящиеся сказать свое слово в литературе. Разумеется, студенты татарской филологии и занимавшие промежуточное место студенты русско-татарского отделения (РТО). Татарское отделение дало республике много талантливых поэтов и писателей. Один только Равиль Файзуллин чего стоит, превратившийся в звезду татарской поэзии. А Зулфат или Мударис Аглям, стихами которых зачитывается молодежь. Или Нурмухаммат Хисамов, объявший не только мир поэзии, но и сумевший научным образом воссоздать весь путь татарской литературы с древнейших времен до наших дней, представивший также рациональной общественности шедевр древнетатарской литературы «Кысса и-Юсуф».
     Приятно и интересно было нам жить и работать с ними. Со многими из них у меня завязалась личная дружба.

     И.Р. ТАГИРОВ.
     (Из книги «По жизненному пути».)
     (Продолжение следует.)