Страж законности

     Обозначив статью таким названием, несколько дней обдумывал, правильно ли я поступил. Сомневался, есть ли или вообще может ли быть какой-либо конкретный страж законности? И пришел к выводу, что им может быть ни одна какая-то государственная структура, а вся сложившаяся политическая система в целом.
     Она в разных странах складывалась по-разному. Где-то, например, в США на конституционной основе. Там с тех пор, как завершилась война между Севером и Югом, конституция определяет и составляет устойчивость и стабильность этого государства. В самой Англии, из-под опеки которой вышли Соединенные Штаты, вообще нет конституции. И, тем не менее, это образец западной демократии, которой, хотя это и не всегда удается, пытаются подражать другие.
     К сожалению, в России такая система не сложилась, ибо она почти всегда находилась и продолжает находиться на перепутье. О царской России говорили, что в ней жестокость законов компенсируется их невыполнением. Попытки внедрения в ней конституции, например, заговорщическими усилиями декабристов или деяниями такого реформатора, как М.М. Сперанский, всегда оказывались провальными. Александр III, отстаивавший принцип «Россия для русских», говорил, что введение конституции приведет к развалу России.
     «Манифест 17 октября», являвшийся продуктом первой русской революции, был лишь вынужденно подписан Николаем II. Царь ненавидел Думу, которая рассматривалась как некое сборище дикарей. Крах самодержавного режима в 1917 году был не случаен. Он в немалой мере результат отсутствия прочной и устойчивой политической системы.
     Созданная большевиками насильственным путем относительно кратковременная стабильность рухнула, можно сказать, в одночасье. Перестройка, обозначенная Горбачевым, приоритетами которой были объявлены демократия и гласность, в конечном счете завершились появлением вертикали власти. А сам Михаил Сергеевич, сказав «я сделал свое дело», покинул страну и ныне наслаждается под лучами западной демократии.
     Оказавшийся победителем в противостоянии с Горбачевым Борис Николаевич Ельцин, казалось бы, выбрал правильный путь для продвижения страны к демократии. Он в полном согласии с I съездом народных депутатов Российской Федерации создал во главе с Олегом Румянцевым рабочую группу по подготовке проекта Конституции страны. На эту группу возлагались большие надежды, и потому ей в помощь были привлечены авторитетные эксперты, в том числе и из числа известных юристов западных стран. По важнейшим параметрам будущей Конституции проводились опросы общественного мнения.
     Однако Конституция, призванная определить дальнейший путь развития страны, создавалась в невероятно сложной обстановке 90-х годов. В условиях, когда разваливалась созданная советской властью система и с трудом становилась на ноги новая Россия. 
     Поскольку важнейшей причиной развала большой страны был национальный вопрос, немаловажным для рабочей группы стало четкое определение в Конституции федеративных и межнациональных отношений. И прежде всего встал вопрос, что делать и как поступить с национально-государственными образованиями. Нужны они или нет? Было высказано мнение, что «национально-государственные образования – это беда нашего общества, они обрекают страну на национальную рознь и многочисленные проблемы» («Конституционный вестник» N2. Конституционная комиссия РСФСР. Москва, Октябрь 1990 г.).
     Не будь этим, достаточно распространенным в обществе настроениям, серьезной и влиятельной оппозиции, весьма возможно, что в той или иной мере могла бы восторжествовать позиция, преследовавшая ликвидацию национально-государственных образований. Эта оппозиция состояла не только из представителей национальных республик, но и влиятельных фигур российской элиты. Таким был депутат съезда народных депутатов Российской Федерации от РКП Ю.М. Слободкин. Многим запомнилось его выступление с трибуны съезда, в котором он подверг резкой критике попытки исключения из проекта Конституции положения о национально-государственном устройстве России, направленного, как он говорил, к тому, чтобы «упразднить республики и превратить их в области или даже губернии».
     Это выступление было весьма болезненно воспринято в рабочей группе. В ее рабочих документах как бы в попытке оправдания говорилось, что, хотя и были отраженные в черновых документах такого рода предложения, в целом рабочая группа не занимает такой позиции. Рабочая группа в «Конституционном вестнике» поместила некоторые результаты опроса общественного мнения, проведенного конституционной комиссией. По ним на вопрос о предоставлении национальным образованиям права выхода из состава Российской Федерации положительный ответ дали 55,9 процента опрошенных лиц.
     В меморандуме эксперта конституционной комиссии профессора Колумбийского университета США Андрея Рапашиньски также говорилось, что нельзя «удерживать силой национальности, входящие в Российскую Федерацию, внутри будущего государственного образования». Исходя из такого рода настроений общественности и мнений экспертов, рассматривался и некий, казалось бы, компромиссный вариант государственного устройства страны. По нему, «отпустив те автономии, которые этого хотят», для оставшихся в составе страны «должен быть установлен приоритет российского суверенитета». Примечательно, что примерно такую позицию занимали до прихода к власти и большевики. Они тогда, как было прописано в их программе, под самоопределением народов понимали лишь право выхода из состава страны. А для оставшихся национальностей предполагалась широкая областная автономия. Эта позиция была также четко выражена в письме В.И. Ленина к Степану Шаумяну, написанном в 1913 году. Однако, как известно, им под влиянием сложившейся ситуации, грозившей развалом страны, пришлось отступить от этой позиции.
     Рабочая группа всячески обсуждала как опыт прошлого, так и программы политических партий по национальному вопросу. Можно сказать, что в ней шла мирная конституционная работа. Однако она была прервана кровавым столкновением в октябре 1993 года парламента и президентской власти.
     Родившаяся после этого и принятая 12 декабря 1993 года Конституция имела на себе следы этого вооруженного противостояния. Она родилась с явной тенденцией становления вертикали власти и отсутствием упоминаний о каких-либо особых правах республик.
     Военные действия в Чечне, добивавшейся реального для себя суверенитета, были свидетельством того, что тогда еще не родился и не был выработан вариант сочетания целостности страны и суверенитета республик. Впрочем, Чечня никуда и не собиралась уходить, а лишь добивалась более благоприятных взаимоотношений с российским центром. Жаль, что тогда у чеченского руководства для доказательства правомерности своей позиции не хватило идейного потенциала. А у российского руководства и лично у Ельцина не оказалось готовности решить проблему мирным путем. Они оказались в плену заверений генерала Грачева захватить Грозный в течение 24 часов.
     Между тем для кардинального решения проблемы соотношения целостности России и суверенитета республик был востребован беспрецедентный в мировой практике опыт установившихся взаимоотношений Татарстана и Российской Федерации. Договор 15 февраля 1994 года между Москвой и Казанью кардинально решал эту проблему. Он, поскольку за Татарстаном, заключив двухсторонние договора с центром, последовали более чем сорок регионов страны, поставил фактически унитарную Россию на реальные федеративные рельсы. Вовсе не случайно, что договор Татарстана с Россией получил международное признание. Он в качестве образца решения взаимоотношений национального региона с центром был положен на стол участников переговоров по вопросу о статусе Косово. Был он в качестве такового предложен и грузинскому руководству для решения вопроса о статусе своих автономий. Договор этот тем самым внес известную новизну в международное право.
     Двигаться бы стране по этим федеративным рельсам, да жаль, что этот, требующий своего углубления и распространения в общероссийском масштабе, опыт не нашел поддержки со стороны руководства страны. Восторжествовала линия на централизацию страны. Развернулся демонтаж договорной системы, и все договора субъектов с центром оказались аннулированными. Тем самым был нанесен смертельный удар по основам без того шаткой федерации. Один Татарстан с большим трудом смог сохранить договорные отношения с центральной властью. И тем самым продолжает удерживать Россию на весьма слабых федеративных ножках.
     Употребляю это понятие в полном согласии с определением упомянутого американского профессора Анджея Рапашиньски о том, что «федерализм, верно понятый, является децентрализованной формой правления, при которой значительное число решений принимается местными властями независимо от центрального правительства» («Конституционный вестник» N2)
     Принятая всенародным голосованием Конституция 1993 года, хотя и составлена с немалыми отступлениями от этого принципа, тем не менее при добросовестном соблюдении ее положений дает определенную возможность хотя бы для сохранения этих весьма слабых федеративных ножек России.
     Речь в данном контексте должна идти о том, насколько соответствуют законы, принимаемые в стране, основополагающим положениям Конституции. О том, не противоречат ли они ее 76-й статье, где написано, что «федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным нормам».
     К сожалению, каких-либо оснований для положительного ответа на это нет. Более того, создается даже впечатление, что многие депутаты Думы не знают ее или сознательно не считаются с установленными в ней нормами. Во всяком случае, не считаются с той границей, перешагивать которую им не дозволено. 
     Дума приняла и продолжает штамповать законы, находящиеся далеко за пределами этой границы. Даже и такие, кои не входят в ее компетенцию. Эксперты называют более десяти таких законов. Возможно, что их гораздо больше. Однако суть даже не в том, сколько их, а в том, что это происходит систематически.
     Не подлежит сомнению, что Дума, соответственно пункту 3 пятой статьи Конституции, призвана укреплять федеративное устройство страны, способствовать реализации равноправия народов, их языков, традиций и обычаев. Однако за время своего существования, как мне представляется, она не приняла ни одного такого закона. Наоборот, ее законы, выпячивающие права и обычаи лишь одного народа, расшатывают основополагающие устои российской государственности. Видимо, не в полной мере осознавая то, что в таком многонациональном и многоконфессиональном государстве, коим, несомненно, является Россия, принципы равноправия и самоопределения являются его становым хребтом.   
     В нынешней российской Конституции намек на это есть. В ее 11-й статье говорится, что «государственную власть в субъектах Российской Федерации осуществляют образуемые ими органы государственной власти». Однако это только намек. И к тому же намек, не воспринятый депутатами и ответственными работниками центральной власти. Ибо реалии таковы, что даже мельчайшие вопросы внутренней жизни субъектов Федерации не решаются без вмешательства центра. Нет у республик ни своих судебных органов, ни своей прокуратуры. Нет и министерств внутренних дел, нет и своих налоговых органов. Словом, они оголены и потому как бы окружены стеной недоверия.
     Это, несмотря на то что они в Конституции России обозначены как государства. Спрашивается, что это за государства, не имеющие даже своего гражданства, в которых их жители обозначены как граждане Российской Федерации, проживающие в национальной республике. Чуть ли не как временные поселенцы, готовые покинуть их в любой момент. Такого ведь не было даже в советской Конституции. В ней, пусть хотя и формально, гражданство республик признавалось.
     Кажется, дело постепенно идет к тому, чтобы и вовсе ликвидировать национальные республики и окончательно перейти к территориальному принципу устройства страны. Проповедников этой идеи более чем достаточно. Думаю, что перечислять их не надо, их многие знают в лицо. Известные высказывания Матвиенко, лично дружественно настроенной к Татарстану, также являются неким свидетельством распространенности такого рода устремлений.
     Между тем мировой опыт последних десятилетий свидетельствует, что причиной распада многонациональных государств являются неравноправные отношения между населяющими их народами. В СССР под лозунгом интернационализма полным ходом шел процесс русификации и унитаризации страны. Причиной развала Югославии стало привилегированное положение сербов, а в Чехословакии – первенствующая роль чехов. Перед реальной опасностью распада находится Испания, из состава которой намерена уйти Каталония. Такие угрозы так или иначе нависли над Италией и некоторыми другими государствами планеты. Везде причина этого – отсутствие или недостаточность гарантий сохранения и развития национальной идентичности народов многонациональных государств.
     Известно, что одним из основных показателей национальной идентичности является язык. Язык – это отражение души народа, его прошлого и настоящего.
     В статье 68 Основного закона страны написано, что республики вправе устанавливать свои государственные языки. Соответственно этому Татарстан конституционно установил татарский язык наравне с русским в качестве государственного языка. Как известно, государственный язык – это не только язык, на котором государство общается со своим народом, но и, что немаловажно, является обязательным для его преподавания и изучения в школах. Это закон, нарушать который никто не вправе.
     Однако нарушают. Причем, порой опираясь на мнения авторитетных юристов. В свое время меня удивило «особое мнение» известного юриста Михаила Борщевского, прозвучавшее на одном из радиоканалов. Этот юрист заявил тогда, что преподавание родных нерусских языков, в частности в Татарстане, не обязательно и что выбор преподавания – это дело родителей. При этом сослался на опыт США, где обязателен лишь один язык – английский. Спрашивается, при чем тут опыт США? Америка – это страна, завоеванная и полностью освоенная англичанами. Почему-то Борщевский не предлагает заимствовать опыт этой страны по ее федеративному устройству, где штаты суверенны во многих отношениях и где нет вертикали власти.
     Бесспорно, что любой человек имеет право на свое «особое мнение». Но никто не вправе преподносить его в качестве неоспоримого вердикта. Тем более юристы, кои должны знать и исходить из базовых положений международного права. В статье 1 международного пакта о гражданских и политических правах говорится, что «все народы имеют право на самоопределение и в силу этого они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие». А в 3-й статье этого документа говорится, что государства должны поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право.
     В названной мной статье 68 российской Конституции говорится, что «Российская Федерация гарантирует всем ее народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития».

     Индус ТАГИРОВ,
академик АНТ.
     (Продолжение следует.)