Нижнекамск: аборты
Кончилась война, страна обезлюдила, нужны были срочные меры по восполнению недостающего населения. После Великой Отечественной войны аборты были запрещены законом. За нарушение были предусмотрены суровые меры и для тех. кто производил аборты и тем, кто подвергался так называемым «подпольным» абортам. Легальные аборты под грифом «по медицинским показаниям» были до предела сужены. Показания на легальные аборты могли ставить лишь специально созданные ВКК, врачебно-контрольные комиссии, лишь в тех случаях, когда беременность явно угрожала жизни самой беременной женщины и то лишь в ранних сроках наступившей беременности. Если случалось, что женщина беременела, обречена была рожать, несмотря на то, что материнская и младенческая смертность оставались на высоком уровне.
Так уж завелось в человеческом обществе во все века - всякий запрет порождает множество путей его преодоления, так появились подпольные «абортмахеры» за скромную плату, производящие аборты в разные сроки беременности.
У каждой «бабки» были свои методы. В ранние сроки популярностью пользовались прием шести таблеток окситоцина внутрь. Иногда проходило гладко, женщина кровоточила чуть дольше, чем обычные месячные, но долго страдала воспалением придатков. Чаще всего кровотечение не останавливалось, и обессилившую женщину доставляли в больницу, как правило, ночью, и нам приходилось ночью добираться до поселка, где располагалась больница в трех бараках, чтобы ночью кровоточащую матку выскабливать и остановить кровотечение. Напрасно было этим женщинам тратить слова, что рисковала жизнью, в следующий раз нельзя так, врачи могут не успеть спасти, спасибо повезло на этот раз.
А в большие сроки беременности «бабки» протыкали околоплодный пузырь острым концом веретена, и ждали, пока вытекут околоплодные воды и начнется выкидыш. В данном методе кроме кровотечения, развивался сепсис из-за попавшей инфекции вместе с нестерильным концом веретена. Видя, что она погибает, скрыть осложнившийся кровотечением аборт не удается, эту женщину тоже везли в поселок, где располагалась единственная барачная больница.
Тогда нас врачей было мало, на организацию круглосуточных дежурств не хватало. Станция скорой помощи располагалась на улице Юности, дом №1. А мы жили рядом на улице Юности, 3а. Поэтому фельдшер скорой помощи, как правило, ночью, вначале заезжала за больной, затем за врачами, затем за операционной медсестрой. И мы с детьми (их не с кем было оставить) на УАЗике ехали по «Королевской дороге», в непролазную грязь, в поселок в больницу, вручали своих детей санитаркам, и сами до утра спасали эту несчастную.
Более опытные «бабки», скорее мы догадывались, бывшие медработники, старые фельдшера, после вскрытия плодного пузыря, через женские спринцовочные устройства вводили раствор фурациллина (риванола) и добивались выкидыша. Если оптимально рассчитать сроки беременности, в опытных руках выкидыш случался вместе с последом. Но даже в данном случае нередко, опять же, ночью, открывалось кровотечение, и мы снова ехали выскабливать. Нам долго везло. Пока не потеряли первую женщину. Как это случилось?
Вначале небольшое отступление. В правительстве Н.С.Хрущева работали две великие женщины: Екатерина Алексеева Фурцева – член ЦК и Мария Дмитриевна Ковригина – министр Здравоохранения СССР. Фурцеву я не застал, а вот Марию Дмитриевну посчастливилось знать лично. Будет вам интересно, как я знал М.Д.Ковригину, Министра Здравоохранения СССР при Н.С.Хрущеве. После того как она была выведена из состава правительства, как сторонница, попавшей в опалу Е.А.Фурцевой, Мария Дмитриевна начала работать ректором Центрального института усовершенствования врачей (ЦОЛИУВ).
В 1968 году по конкурсу я стал аспирантом ЦОЛИУВ на кафедре хирургии профессора И.Б.Розанова, которая располагалась при больнице им. Боткина. Игорь Борисович своим аспирантам давал поручения навещать редакции медицинских журналов и газет с его статьями и аспирантскими. Но так как он жил очень дружно с ректором и сам выполнял деликатные поручения Марии Дмитриевны, мне досталась роль связного от Боткинской больницы до площади Восстания, где располагался ректорат, вернее кабинет Марии Дмитриевны (тогда сотовых телефонов не было). Вот я и старался, пока Мария Дмитриевна сама не начала поручать те иные поручения, так как приняла меня за надежного человека. Сегодня обоих, дорогих для меня людей давно нет, но я бережно храню свою аспирантскую зачетную книжку, где стоит собственноручная подпись М.Д.Ковригиной. Рассказал вам об этом, потому как Мария Дмитриевна сумела добиться принятия закона об абортах, когда работала министром здравоохранения, позволяющим женщинам делать аборты по её желанию, а не только по строгим жизненным показаниям. В необъятном СССР, запрет на аборты привел к неисчислимым летальным исходам очень даже молодых и красивых женщин. Тогда всякий учет, связанный с народонаселением, не публиковался и буду заранее не прав, если осмелюсь назвать, как это было много. В общем, много, если Екатерина Алексеевна и Мария Дмитриевна сумели ПолитБюро убедить аборты отныне разрешить. Так что к моменту нашего приезда на работу в Нижнекамск аборты легально проводились, женщина облегченно вздохнула и побежала на аборт.
Тогда рабочие общежития тоже располагались в бараках в поселке, т.е. рядом с больничными бараками, где мы работали. Народ жил в вагонах и даже в землянках, вырытых вдоль Афанасовского оврага, тянущийся до рабочего поселка.
Акушеров-гинекологов было всего двое, и мы их берегли для более квалифицированной работы в родильном отделении во втором бараке, рядом с детским отделением. В среднем делали до 30 абортов в день, иные дни доходило до 40 абортов в день. Вот эту менее квалифицированную работу мы с Фатихом Миннибаевичем Хайбуллиным взяли на себя. Помогала хирург-стоматолог В.М.Карнаухова-Шишонина. Если учесть, в больнице не было горячей воды, был титан, и туалет, сколоченный из досок располагался во дворе, то организовать такой поток из одних легальных абортов и обеспечить стерильность и умудриться сохранить репродуктивное здоровье женщины после этих абортов, это всё же массовый подвиг совершенный в стенах этих бараков, во имя строящегося города и химкомбината. Невольно приходит на ум, мы верили, город будет.
В первые 10 лет строительства химкомбината и города из расчета 4,5 тыс. легальных абортов в год, набирается 45 тыс. абортов. Тогда во всем Нижнекамске совместно с Афанасовым и Красным Ключом столько народу не набиралось...
Ваш доктор
Г.Г. ИСМАГИЛОВ.
(Продолжение следует.)