Крещеные татары (ч.3)

      Несколько слов надо сказать и о методологии, на основе которой должен изучаться вопрос о происхождении (в этническом смысле) кряшен, ибо такие «радетели» кряшенских «интересов», как А. Фокин, опираются в своих заключениях на совершенно непонятную теоретико-методологическую базу (наверное, у г-на Фокина как бывшего завкафедрой Высшей комсомольской школы, как завзятого коммуниста и, наверное, атеиста, это скорее всего марксизм-ленинизм). Но видно, что из-за лакун в своем образовании эти «идеологи» не способны различать такие основополагающие этнологические категории, как «этногенез» и «этническая история», что вместо выводов, основанных на фактах, приводит их к вненаучным, точнее, мифологизированным построениям.
     Это относится в первую очередь к их точке зрения о ранних этнических корнях кряшен, когда они связываются с древними тюрками, булгарами, золотоордынцами, а то и финно-уграми. Так вот, когда я слышу такое, во мне пробуждается профессиональный этнолог, который проходил азы науки у лучших отечественных ученых в стенах Института этнологии и антропологии АН СССР в конце 1970-х годов, в годы своего аспирантства там. Нас тогда учили, что этногенез завершается тогда, когда у этнической группы появляется собственный этноним, отражающий наличие своего этнического самосознания. Лишь затем уже у группы начинается этап этнической истории, в ходе которого уже сформировавшаяся этническая общность может развиваться дальше и даже трансформироваться в новое этническое образование.
     Вопрос: имеем ли мы в средние века общность «кряшен» с особым самосознанием? Нет, не имеем, в исторических источниках такая группа не фиксируется, она есть только в головах у Фокина и Ко как особый конструкт, правда, мифический. Когда же крещеные татары, ну пусть кряшены, появились как сформировавшееся этническое (точнее было бы сказать, этноконфессиональное) образование? Отвечу – в лучшем случае в начале XX в., пережив процесс кристаллизации во второй половине XIX в. Почему я так думаю? Да потому, что исторические источники свидетельствуют об этом – до начала XX в. все отечественные статистические и иные источники, а также миссионеры ведут речь только о «крещеных татарах», но никак не о «кряшенах». Когда г-н Фокин пишет, что понятие «крещеные татары» перешло «в документооборот, периодическую печать и литературу… из миссионерской статистики», это есть не что иное, как откровенное невежество. Задолго до статистики миссионеров существовала государственная статистика, например, в 1719 – 1856 гг. – ревизский учет населения. А он велся государственными чинами, причем опираясь на мнение местных (низовых) работников в лице старост и сотников, в отличие от современных комсомольско-коммунистических совков, прекрасно разбиравшихся в вопросах о том, кем они на общинном уровне управляли, выбираясь на эти должности самим населением. Если этого недостаточно, можно обратиться к архивным документам, раскрывающим истинную этническую принадлежность кряшен.
     Вот несколько примеров. В прошении одного из казаков из нагайбаков – а это, напомню, старокрещеные, из-за принадлежности к казачьему сословию сильно обособленные от остальных кряшен, не говоря уже о татарах-мусульманах, – жившего в пос. Неженское Оренбургского уезда (1910 г.), сообщается: «…предки его (были) мусульманами из нагайбаков… По частным слухам (пишет проситель), ему известно, что отдаленные его предки были татары, крещеные при покорении Казани» (РГИА. Ф. 821. оп. 133. ед. хр. 454. л. 252.). Специально для мифотворцев приведу еще один весьма показательный пример, также относящийся к нагайбакам: Е.А. Бектеева, имевшая высшее образование и бывшая нагайбачкой, оставила рукопись с весьма характерным заголовком «Нагайбаки. Крещеные татары Оренбургской губернии» (Архив ВГО. Разряд 26. оп. 1. ед. хр. 24). В данной рукописи со ссылкой на документ, находившийся на руках у одного из нагайбаков, она сообщает: «Казань взята царем Иваном Васильевичем 1 октября 1552 г.; тогда ногаи окрестились, записались в подушный оклад и переселились на свободные башкирские земли». Если принять во внимание, что тогда в обороне Казани участвовал 3-тысячный отряд ногайцев, сказанное весьма возможно. Далее, пример с населением с. Малые Чапурники Астраханского уезда, в 1866 году указывавших, что «предки их были магометанами», но «еще деды и прадеды (их)... приняли крещение». В документе следует заключение: «Просители принадлежат к крещеным татарам» (РГИА. Ф. 821. оп. 8. ед. хр. 760. л. 1). Таких примеров можно привести десятки. Игнорирование их возможно только при полной неграмотности или нежелании видеть историческую правду. Если уж самозваные идеологи кряшен не верят ученым, то пусть хотя бы почитают таких авторов, как Е.А. Бектеева, закончившая, как мне помнится, Институт благородных девиц, что, пожалуй, похлеще всяких там совпартшкол.
     Когда начинаешь изучать крещеных татар конкретно, так сказать, этнографически, обнаруживается, что по культурно-языковым особенностям они отнюдь не однородны, состоят из пяти этнографических групп (казанско-татарской, елабужской, молькеевской, чистопольской и нагайбакской). Имеющиеся между ними различия связаны не только с тем, что они возникли при христианизации представителей различных этнографических групп татар-мусульман, но и из-за того, что в их состав вошли этнические компоненты из других народов. Если дать себе труд поразмыслить над сказанным, то окажется, что из групп, скажем, включивших в свой состав чувашский или мордовско/марийско/удмуртский компоненты, единая культурная да и языковая общность автоматически и быстро никак не могла сложиться. Единственно, что кроме религии эти группы объединяло в прошлом да и сейчас объединяет, это их татарский язык и базовая татарская культура, однозначно свидетельствующая о былой их татарской этнической принадлежности или давней татаризации. Тут какие-то абстрактные «древнейшие» нетатарские предки никак не обнаруживаются.
     На самом деле формирование этноконфессиональной общности крещеных татар (кряшен) было достаточно растянутым во времени историческим процессом, где на «входе» мы имеем татарские и иные, достаточно разнообразные этнические компоненты, а на «выходе» уже более или менее однородную группу, которая в 1920-х годах специалистами была маркирована как «кряшены», в том числе и на основе их самосознания, но с существенными оговорками, что известно ученым-этнологам, но, быть может, об этом не знают идеологи-профаны. В этой связи специально отмечу, что эти последние, полагающие, что материалы переписи 1926 г., где выделены «кряшены», кристально ясны, видимо, не знают методику этой переписи. Так вот, известный отечественный ученый—статистик Т.И. Семенов, занимавшийся подготовкой и проведением данной переписи, отмечал: «Обозначение народности «кряшен» (крещеных татар) – это «неточное обозначение». Данное высказывание принадлежит не какому-то особенному татаролюбу, а русскому ученому, разбиравшемуся в методике указанной переписи. Дело в том, что еще на стадии подготовки к переписи 1926 г., наряду с теми, кто предлагал в ее ходе фиксировать «результат последовательного самоопределения национальностей», выявились сторонники другой методики, желавшие отразить «картины этнографического или племенного состава населения». В конечном счете остановились на формуле выяснения у опрашиваемых «народности», но со следующим разъяснением сути вопроса «(вопрос N4) поставлен с целью подчеркнуть необходимость получения сведений о племенном (этнографическом) составе населения». Отечественными этностатистиками уже давным-давно было указано, что в итоге произошла «этнографизация» итогов переписи 1926 г., когда в качестве самостоятельных «народностей» были названы «многие этнические образования, фактически представлявшие собой этнографичесике группы» (С.И. Брук, В.М. Кабузан).
     Разве данное замечание не относится и к «народности» кряшен? Еще как относится.
     Между тем современные «радетели» кряшен все свои вычисления относительно нынешней численности крещеных татар базируют на этих материалах, так как других в советский период и не было, что, как было показано выше, достаточно опрометчиво, тем более, как показали постсоветские переписи, 9/10 православных татар не отнесли себя к «народности» кряшен, считая себя частью татар, исповедующую православие. В такой ситуации как бы ни пытались радикалы вроде Фокина доказать, что кряшены как народность и крещеные татары – это одно и то же, мой научный багаж не позволяет мне согласиться с таким заключением. Да и другие этнологи, я думаю, за исключением политически или идеологически ангажированных властью, скажут то же самое. Тут Фокину и Ко не помогут ни ссылки на московских этнологов (П.И. Пучкова, С.А. Арутюнова), ни на данные этносоциологов. Для тех, кто столь наивен, сообщаю: названные выше ученые перед переписью 2002 г. скорее всего следовали указаниям руководства Института этнологии и антропологии РАН относительно кряшен, в свою очередь, получивших недвусмысленные «пожелания» тогдашнего патриарха Алексия, думаю, не только его одного. Уж об этих хитросплетениях политики и науки в стенах данного учреждения, где я был аспирантом и отстаивал татарскую позицию в 2002 г., мне, в отличие от г-на Фокина, известно из первых рук, о чем уже приходилось писать неоднократно. А те два исследования, на которые этот простак ссылается, во-первых, проводились по спецзаданию из Москвы и оттуда же и оплачивались, во-вторых, в инструментарии имели явные огрехи, например, в выборке, что было отмечено татарстанской стороной еще тогда. Почему об этом знать важно? Да потому, что в этот же период в Татарстане крещеных татар изучала другая московская группа этносоциологов во главе с А. Коростылевым (Институт этнологии и антропологии). Она выявила, что православные татары в республике состоят как из «кряшен», так и из «крещеных татар». Так как этот результат не подходил под московскую генеральную линию, его особенно не рекламировали, хотя результаты переписей 2002 и 2010 гг. продемонстрировали, кто же был на самом деле объективен.
     Когда местные кряшенские радикалы пытаются быстренько сконструировать единую и неделимую, обособленную от остальных татар «кряшенскую народность», этнический массив татар, традиционно исповедующих православие, в своем большинстве этих псевдолидеров явно не поддерживает. Это факт.
     Однако сказанное не означает, что «кряшен» как таковых нет вообще. Они есть, ибо в ходе последних двух переписей как отдельные переписные категории были выделены «кряшены» и «нагайбаки». Правда, эти две группы отнести к одной и той же этнической общности невозможно хотя бы потому, что нагайбаки еще раньше были включены в список коренных малочисленных народов РФ. Раз эти два образования выделены, то вопрос о том, как они превратились в особые этноконфессиональные общности, обладающие собственным самосознанием, остается. Для ответа на него нам придется вернуться к реалиям Российской империи второй половины XIX – первых десятилетий XX вв.

     Дамир ИСХАКОВ,
доктор исторических наук,
руководитель Центра этнологического мониторинга.