Красный пророк: возвращение (к 75-летию гибели М.Х. Султан-Галиева) (ч.9)

     Самым значительным из них было включение его в состав коллегии наркомнаца и особенно назначение в июле 1922 г. на должность председателя федерального  комитета по земельным делам при наркомнаце, в документах сокращенно именуемого федкомземом. Это был наиболее сложный участок работы из-за постоянных противоречий и конфликтов между республиками и центральными органами, и попытки иметь такой орган при наркомате земледелия, а затем ВЦИК кончились неудачей. По предложению Сталина его передали в наркомнац. Он стал арбитром при решении всех спорных территориальных и других земельных вопросов в республиках и областях. Именно к Султан-Галиеву обращались руководители республик при частых спорах с наркоматом земледелия и другими органами по земельным вопросам, его считали главным защитником прав и интересов национально-государственных образований. Когда Сталиным была предпринята попытка избавиться от него и перевести в Закавказье, это вызвало протест лидеров автономным республик, и он остался в Москве. Выполнял он и некоторые конфиденциальные поручения ЦК и в первую очередь Сталина. Так, после его переговоров весной 1919 г. руководитель провозглашенной 15 ноября 1917 г. в Оренбурге Башкирии как автономной части Российской Федерации, противостоящей советской власти, Заки Валидов вместе со своими войсками, начальником штаба которых был известный татарский политический деятель Ильяс Алкин, перешел на ее сторону. Представлял он и экспертные оценки Сталину по вопросам создания и территориального деления некоторых республик Северного Кавказа, в частности Дагестана. Сталин отправил ему с Кавказа несколько писем по этим вопросам. А потом последовала внезапная и до сих пор полностью не объяснимая жесткая сталинская опала, закончившаяся арестом и исключением из партии. Вначале неожиданно заявившего в узком кругу, что Султан-Галиев «волком смотрит» на партийную политику, а затем объявившего на большом всесоюзном совещании в июне 1923 г., что «турецкий посол оказался для него более приемлемым, чем ЦК нашей партии». 
     Это было фактически самое первое в истории страны обвинение крупного государственного деятеля в том, что он «служит» иностранному государству. Подобное обвинение станет обычным только в 1936 – 1938 гг. во время «большого террора». Очевидно, это был «пробный камень». Как образно сказал потом Каменев: именно на Султан-Галиеве была «попробована Сталиным кровь, и это ему понравилось». Было и многое другое, о чем будет рассказано в главах книги, что позволяет говорить, что он стал пророком создания «третьего мира» и провидцем бурной экспансии стран и народов Востока на Запад. Что мы и видим в настоящее время, а тогда никто не мог это предположить даже в страшном сне. По количеству ссылок на советских авторов по национальному вопросу в научной литературе на Западе он был третьим после Ленина и Сталина. Пишут, в частности, Ф.А. Табеев и известный исследователь творчества Султан-Галиева И.Р. Тагиров (он первым из ученых Татарстана «усомнился» в обвинениях Султан-Галиева), что его портрет даже висел в кабинетах Насера и некоторых других лидеров стран Ближнего Востока. Что вполне вероятно. Приведу факт, известный лично мне. В 1992 г., когда отмечалось 100-летие Султан-Галиева, я получил телеграмму Бен-Беллы, первого президента Алжира, со словами, что Султан-Галиев – величайшая политическая личность ХХ века, чье учение верно и сегодня. Он предлагал создать «фонд Султан-Галиева» и сам участвовать в нем и выражал сожаление, что из-за состояния здоровья не может приехать в Казань и выступить на конференции. Возможно, портрет действительно был и в его кабинете в бытность президентом Алжира. 
     Судя по всему, цитируемый документ был фрагментом или тезисами книги, которую писал Султан-Галиев с начала 1922 г., усомнившись в некоторых ленинских постулатах о роли Востока в мировой революции. Он оборван на следующем предложении: «Итак, факты освободительного движения колоний и полуколоний налицо. Оно есть, существует, прогрессирует и развивается. Где же причины и материальная база этого движения? Из чего оно возникает и в чем его реальная сущность и сумма международных социально-правовых взаимоотношений?». Обратил бы внимание на язык документа и его терминологию, весьма похожую на ту, которой мы пользуемся сейчас. Ответ на эти вопросы он не дал, ибо дальнейшая судьба не способствовала теоретическим изысканиям. Положение изгоя, ищущего любые способы прокормить семью, работа, связанная с постоянными командировками, затем арест в декабре 1928 г. и смертный приговор, замененный пребыванием на Соловках в 1931 г., освобождение по болезни легких в 1934 г. с определением места проживания в Саратове. Попытка найти себе новую специальность: работа в потребкооперации и подработка на радио. Последний арест последовал в марте 1937 г., и в завершении трагический конец жизни 28 января 1940 г. По иронии судьбы, он пережил почти всех своих «врагов» и «гонителей», включая работников партийного аппарата и ведших следствие сотрудников НКВД, уничтоженных в 1936 – 1938 гг. во время «большого террора». В период «бериевской оттепели» конца 1938 – 1940 гг. в ходе «ликвидации ежовщины» по указанию Сталина выпустили на свободу несколько сотен тысяч «врагов народа», в основном тех, чьи дела еще не были рассмотрены судами и находились на стадии следствия, в том числе и по очень серьезным, «расстрельным» статьям УК РСФСР. Так, например, в Казани вышли на свободу группы из 18 химиков во главе с профессором Г.Х. Камаем и доцентом Б.А. Арбузовым, обвиненных в шпионаже в пользу Германии и подготовке диверсий и взрывов на заводах, и командиров РККА, «участников военно-фашистского заговора» во главе с комбригом Я.Д. Чанышевым. Формулировки при освобождении были различны – от «недоказанности обвинений», как было с Камаем и его «сообщниками», и до полной реабилитации, как у Чанышева. Один из старых большевиков рассказывал, что Султан-Галиев был также включен в один из таких списков на прекращение дела «за недоказанностью обвинения», но вычеркнут Сталиным. Память у вождя была хорошая, и некоторые вещи он не забывал.
     В 1990 г. М.Х. Султан-Галиев и его соратники, расстрелянные как агенты империализма, пособники фашизма и террористы были полностью реабилитированы как в партийном, так и в юридическом порядке. По представлению исполкома Казанского городского Совета народных депутатов, Кабинет министров ТССР постановлением N320 от 27 августа 1990 г. присвоил его имя одной из площадей. 

Б.Ф. СУЛТАНБЕКОВ.
(Продолжение следует.)

На снимке: М. Х. Султан-Галиев.