Комсомол – моя судьба (ч.2)

     Сегодня, в канун 70-летия Победы, вспоминаю события 40-летней давности. Тогда Всесоюзный слет победителей похода по местам боевой и революционной славы нашего народа, посвященный 30-летию Победы, должен был состояться в городе-герое Волгограде. Помню, как мы из каждого района республики отобрали 300 лучших участников похода, изыскали средства, всех одели в военизированную форму и на теплоходе отправились в Волгоград. С нами была солидная группа ветеранов войны, 2 Героя Советского Союза (М.П. Девятаев и Г. Сафиуллин). Председателем штаба Всесоюзного похода у нас был тогда незабвенный, легендарный генерал Арсен Маркович Автандилов. Прибыв в Волгоград, я как секретарь обкома ВЛКСМ и А.М. Автандилов отправились в оргкомитет слета, чтобы согласовать все детали. И тут вдруг ответственный за проведение слета от ЦК ВЛКСМ Юрий Погребной заявляет нам, что от каждого региона страны к торжественному мероприятию допускаются не более 15 человек. Какие только доводы и аргументы мы ни приводили – Ю. Погребной был неумолим. Вышли, стоим, оба подавленные и расстроенные, ведь нас ждут 300 ребят и ветераны войны. Смотрел, смотрел на меня А.М. Автандилов и говорит: «Ну что, секретарь?! Рискнем!». Отвечаю: «Рискнем!». Приезжаем на теплоход, объявляем общее построение. Арсен Маркович обратился к ребятам и ветеранам с большой, пламенной речью, основной смысл которой состоял в том, что завтра мы должны показать верх организованности, дисциплинированности и четкости. После этого еще часа полтора он руководил занятиями по строевой подготовке. На следующий день утром 9 мая от теплохода четким строевым шагом двинулась колонна по направлению к Мамаеву кургану. Ах, что это было за изумительное зрелище – впереди, поблескивая орденами и медалями, шли заслуженные ветераны, за ними отутюженные в единой форме участники слета. Когда мы, чеканя шаг, подходили к Мамаеву кургану, Ю. Погребной с громкоговорителем у рта только и проговорил: «Ну, татары, вы даете!», «Давайте в общую колонну!». И мы стройными, четкими рядами влились в разношерстную, пеструю общесоюзную колонну. Вспоминаю это не только потому, что так было, а больше потому, что, уверен, без таких людей, как Арсен Маркович Автандилов, без их риска и самопожертвования сотен тысяч других живых и ушедших из этой жизни участников войны Великой Победы быть не могло. Низкий им всем поклон.
     Вообще 1975 год был очень насыщен всевозможными как всесоюзными, так и международными мероприятиями. Кроме Всесоюзного слета, посвященного 30-летию Победы, в Казани был проведен финал клуба «Золотая шайба» среди детей младшей возрастной группы, состоялся второй лагерь дружбы советской и французской молодежи, где ЦК ВЛКСМ поручил мне быть политическим директором лагеря. И, хотя у нас за плечами уже был опыт проведения такого лагеря дружбы с японской молодежью, французы в корне отличались от японцев своим менталитетом, поведением, своеобразным пониманием свободы и демократии. Программа лагеря была настолько плотной, что порой на сон оставалось буквально 3 – 4 часа. Многочисленные дискуссии, конкурсы, спортивные мероприятия, экскурсии, дискотеки и концерты – это далеко не полный перечень того, что мы делали. Достаточно сказать, что среди гостей фестиваля были: человек-легенда Алексей Маресьев, дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Петр Климук, группа ветеранов полка «Нормандия – Неман», видные ученые, артисты, музыканты. Помню, как в День Татарстана решили угостить французское руководство настоящей волжской царской ухой. Для непосвященных скажу, что готовится она так: в приготовленный кипящий куриный бульон сначала запускается «черная рыба» – ерши, окуни, судаки, затем после процеживания «белая» – это лещи, сорожка, густера. И только после очередного процеживания – королева Волги стерлядь и, конечно, половина стакана водки на ведро ухи. Помню, как Патрик Стаат, директор лагеря с французской стороны, высокий худой брюнет, приняв, как положено на Волге, наш традиционно русский напиток и одолев 2 или 3 миски ухи, вдруг пополз на четвереньках к ведру, склонился над ним и что-то начал бормотать. Задаю вопрос нашему переводчику: «Что это он там шепчет?». Переводчик говорит, что он сам себя спрашивает: «Патрик, ты еще хочешь ухи?». И сам отвечает: «Да, хочу!». После этого наливает себе четвертую миску. Короче, на второй день мы лечили бедного Патрика крепким рассолом, активированным углем и прочими соответствующими средствами.
     Вспоминая лагерь «Волга», хочу рассказать еще об одном курьезном случае, свидетелем которого я был. Директором лагеря был тогда Наиль Мирсаидович Валеев – удивительно порядочный, честный, бескомпромиссный человек, а его заместителем работал подполковник в отставке, беспокойный и преданный Михаил Ефимович Рогачев. Так вот, где-то в шесть часов утра по пляжу лагеря в обычном трико и спортивной футболке босиком прогуливался мужчина. Бдительный Михаил Ефимович подошел к нему и спросил: «Мужик, что ты здесь делаешь?». На что получил ответ: «Я вообще-то Косыгин». М. Рогачев как истинный патриот лагеря ответствовал: «Много вас тут Косыгиных ходит! Иди-ка ты туда, откуда пришел!». Когда часа через полтора к соседней правительственной даче неожиданно подъехал кортеж с мигалками и вышел весь в «цивильном» мужик, который прогуливался утром по пляжу, бедному Михаилу Ефимовичу вдруг стало плохо, и он на моих глазах плюхнулся в обморок. Благо, рядом были медики и все кончилось благополучно. Так завершилась история о прогулке председателя Совета министров ССССР Алексея Николаевича Косыгина вдоль берега Волги. Никаких других последствий не было.  
     Осенью 1976 года меня пригласил к себе Николай Иванович Демидов, тогда заведующий отделом пропаганды и агитации Татарского обкома КПСС, и предложил работу инструктора обкома партии. Скажу, что для меня это было очень лестно и ответственно. Тогда авторитет КПСС, ее значимость в жизни страны, народа были как никогда высоки. Работа инструктора обкома для многих была несбыточной мечтой, достаточно сказать, что инструктор отдела, особенно отраслевого, свободно мог пригласить к себе директора предприятия или завода, а самого инструктора при командировках, как правило, на границе района встречали первый или второй секретарь райкома партии обычно на «УАЗике».
     Первым секретарем обкома КПСС был легендарный Фикрят Ахметзянович Табеев – человек удивительного ума, блестящий оратор, неутомимый организатор, умеющий подобрать и сплотить вокруг себя работающих и работящих людей. Два с лишним года партийной работы запомнились жесточайшей дисциплиной в сочетании с очень добрым, человеческим отношением к тебе, конкретикой в решении тех или иных возникающих вопросов. Помню одно из заседаний отдела. Один из инструкторов нашего отдела подготовил вопрос о состоянии наглядной агитации в Балтасинском районе. Он бодро пересыпал свою речь многочисленными цитатами из трудов классиков марксизма-ленинизма, начал доклад. Смотрю, у Н.И. Демидова начинают краснеть лоб и макушка головы, а это явно признак недовольства. Вдруг он резко прерывает оратора: «Нам здесь Гегелей не надо! Скажи, милый друг, а дерьмо из-под коров на фермах выносят?». Оратор стушевался, а Н.И. Демидов говорит: «Вопрос не готов, снимаем с рассмотрения, а тебе продляем командировку в Балтаси, разберись очень тщательно!». Вот так, беря пример со старших товарищей, мы постигали науку управления. В одном кабинете со мной сидели Сергей Иванович Кирилов, впоследствии министр МВД Татарстана, Дамир Рауфович Шарафутдинов, позже возглавивший Архивное управление республики. Не могу не вспомнить и других коллег по отделу: Евгения Щедрикова, Володю Шаландина, Бориса Комина, Зуфара Алимова. Вообще нужно отметить, что очень многие инструкторы обкома впоследствии занимали видные руководящие посты в различных отраслях народного хозяйства. Это была общепринятая практика. Как правило, каждого принятого на работу инструктора подвергали своего рода процедуре «посвящения» путем различных розыгрышей. Большим мастером этого дела был инструктор орготдела Октябрь Салихович Мухутдинов (впоследствии первый секретарь Азнакаевского райкома КПСС, трагически погибший в автокатастрофе). Было принято, что инструкторы уходили с работы только после того, как покидали свои кабинеты руководители отделов и отраслевые секретари. Так вот, в строительный отдел был принят инструктор, назовем его Хабибуллин, а секретарем обкома КПСС, курирующим строительство, был Михаил Трофимович Троицкий, кабинет которого был на третьем этаже, а мы сидели на пятом. Так вот, вечером у Хабибуллина раздается звонок и Октябрь Салихович голосом Троицкого говорит: «Зайди, это Троицкий звонит». Слышим, как по коридору бегом пробежал Хабибуллин. Как он сам нам потом рассказывал: «Прибегаю в приемную, а там Зоя Федоровна говорит, что Троицкого нет». Так еще два-три раза у Хабибуллина раздавались звонки и каждый раз он усердно бегал на третий этаж. Наконец, поняв, что его разыгрывают, в ответ на следующий звонок он в сердцах выпалил: «Знаешь что, Троицкий, а не пошел бы ты…» И надо же было такому случиться, что Михаил Трофимович появился на работе и действительно позвонил Хабибуллину. Сначала была пауза, а затем грозное: «А ну, зайди!». Так вот, заходит бледный и бедный Хабибуллин, а Троицкий ему: «Ты с каких пор секретаря обкома посылаешь?». Молчит Хабибуллин. Молчит и Троицкий. «Ну что мне теперь с тобой делать, Хабибуллин?». И вдруг: «А знаешь что, Хабибуллин, а пошел-ка и ты… мы с тобой квиты. А теперь иди работай!».
     Но если говорить серьезно, то в те годы обком КПСС действительно был настоящим штабом хозяйственной, политической и культурной жизни республики. Это было удивительное время – строительство автогиганта на Каме и строительство города Н. Челны, возведение Нижнекамского нефтехимического комплекса, развитие села. Именно в это время свои лучшие черты в полной мере проявили будущий 1-й президент Татарстана М.Ш. Шаймиев, 1-й директор «Нижнекамскнефтехима» Н.В. Лемаев, герои КамАЗа Е.Н. Батенчук, Р. Ганеев, Г. Баштанюк, Р.К. Беляев.

Зуфар БУХАРАЕВ.
(Продолжение следует.)