Катастрофа

      «Всего пару месяцев назад было модно восхвалять Владимира Путина как гениального стратега. Американские правые сравнивали его твердость с мнимой слабостью их собственного президента... Насколько же неуместной такая лесть выглядит после того, как был сбит самолет Malaysian Airlines, следовавший рейсом MH17, – пишет обозреватель «Financial Times» Гидеон Рахман. – Россия, видимо, поставляла украинским повстанцам ракеты, и это не просто аморально. Такая политика противоречит идее, что Путин – какой-то там гениальный стратег. Напротив, он предстает бездумным азартным игроком, чья параноидальная и циничная политика ведет Россию к экономической и политической изоляции».
     «Российские власти сейчас оказались перед очень трудным выбором. Если они станут сотрудничать с международным расследованием совершенного с MH17 злодеяния, результаты, вероятно, будут чрезвычайно обременительными. Однако если они воспрепятствуют расследованию, спрячутся за конспирологическими теориями, а то и отправят на восток Украины войска, это спровоцирует еще более интенсивное международное противодействие», – пишет Рахман. Помимо экономических санкций, «замаячила на горизонте и политическая изоляция», отмечает он.
     Итак, «мини-Макиавелли» «не смог удержать в руках нити» своего кукольного театра. Однако с точки зрения автора, «ошибка Путина не только в том, что он безответственно дал сепаратистам возможность обстреливать пролетающие над ними самолеты. Этот грубый просчет коренится, по меньшей мере, еще в четырех других неудачных политических решениях». А именно:
     – в неадекватной реакции на попытки Украины сблизиться с Западом (гипотетическое вступление этой страны в ЕС и тем более в НАТО всегда было вопросом отдаленного будущего, указывает Рахман);
     – в стремлении спровоцировать волнения на Украине – в результате Россия теперь одновременно «не вполне контролирует события, но винят за них все равно ее. И правильно делают, ведь даже если приказ открыть огонь исходил не от Москвы, условия для этой катастрофы создали русские»;
     – в «манипуляциях российским общественным мнением путем все более грубой националистической пропаганды». Она «дала ожидаемый эффект, подстегнув президентский рейтинг», но вместе с тем затруднила дальнейшие маневры: «любой иной курс, кроме тотальной поддержки сепаратистов, сделает Путина уязвимым для обвинений в том, что он не смог защитить русскоговорящих граждан от «фашистов», которые, как утверждают СМИ, пытаются контролировать Украину»;
     – в «последовательной недооценке реакции Запада». «Наверное, подхалимы из его [Путина] окружения, а также те, кто разделяет их мнение за рубежом, убедили его, что он мастер стратегии, а Запад немощен. Запад временами запаздывал с реагированием, но настоящие санкции все же были введены, и грядут новые».
     «Кроме того, дав себя втянуть в ненужную и деструктивную конфронтацию с Западом, Путин взялся за решение ложной проблемы, – продолжает автор. – При всей паранойе Москвы по поводу НАТО настоящий стратегический вызов России заключается в росте могущества Китая».
     Он заключает: «Есть опасность, что у Путина не найдется другого способа замаскировать свои неоднократные промашки, кроме как продолжить нагнетать атмосферу кризиса, создавая самоисполняющееся пророчество, в соответствии с которым Россия оказывается лицом к лицу со все более враждебным Западом. Такая политика опасна для мира, но наибольшую опасность она представляет для самой России».

     («Financial Times».)