Гумер Усманов

     Булат Султанбеков в настоящее время заканчивает интереснейшую книгу о Гумере Усманове, который с 1982 по 1989 был первым секретарем Татарского обкома КПСС. Звучит, конечно, несколько странно, ТАССР была республикой, а правил всем обком, областной комитет, и это указывало на истинный рейтинг республики, третьеразрядного псевдогосударственного образования. То есть татары были третьесортной нацией в братском СССР, после славянизированного ЦК КПСС и ЦК союзных республик у нас был всего лишь областной комитет. Естественно мечтой татарской номенклатуры был статус союзной республики, его пытались добиться три раза (20-е годы, сталинская Конституция 30-х годов, брежневская Конституция СССР) и попытка, которую предпринял Гумер Усманов, была четвертой. Насколько известно, о Гумере Усманове в книге Булата Султанбекова вспоминают Минтимер Шаймиев и Равиль Муратов, которого выдвинул Гумер Усманов. Булат Султанбеков обратился и ко мне, чтобы я написал свои воспоминания, эссе. Предлагаю его читателям газеты, оно будет включено в книгу. Пора в Таткнигоиздате тоже начинать издавать татарскую серию ЖЗЛ, о крупных личностях в татарской истории. Ждем книгу с нетерпением.
     Гумер Усманов был рационалистом, технократом и сверхосторожным человеком, всегда стремившимся тщательно просчитывать ходы аппаратной партийной игры, как в шахматах. В какой-то степени «человеком в футляре» – такое было время. Характер у него был  советско-татарский – максимально «не высовываться». Усманов был переходной фигурой от «табеевской эпохи» к «шаймиевской». И в этой переходности есть некий трагизм его правления и существования, когда человек многое понимает, не удовлетворен действительностью, но изменить существующее положение вещей не может, не решается, время еще не пришло.
     Иногда хочется, конечно, провести мысленный эксперимент, что происходило бы, если Усманов или Табеев были сегодня у власти в республике, как бы они действовали. Это довольно разные стили управления – Табеев, Усманов, Шаймиев, Минниханов. Если бы Усманов стал президентом Татарстана в 90-е годы, вместо Шаймиева, принял ли бы он Декларацию о государственном суверенитете Татарстана и стал бы «сепаратистом»? Или проявил бы осторожность, больше ориентировался на Москву и стал действовать подобно руководство Башкортостана в те дни? Усманов жил в начале 90-х годов в Татарстане, был полон сил и совершенно не участвовал в тех бурных политических баталиях, совершенно отстранился от политической жизни, честно говоря, это выглядело очень странно. Вспомним, как действовали, например, Алиев или Шеварднадзе, они боролись за власть из последних сил. Усманов бороться за власть не стал. Почему? Не был уверен в успехе? 
     Усманов формировался уже в брежневское время, которое требовало двойной, тройной осторожности, в отличие от Фикрята Табеева, который формировался в последние годы жизни Сталина и в годы хрущевской оттепели. Табеев несколько напоминал по характеру Александра Шелепина, «железного Шурика», близкого друга Аджубея, зятя Хрущева. Шелепин сразу после свержения Хрущева предложил, например,  на политбюро ЦК КПСС отказаться от практики обязательного «участия» многочисленных портретов членов политбюро на праздничных демонстрациях по всей стране.  Говорил, неудобно, мы стоим на Мавзолее Ленина и видим себя, нас несут рядом с Лениным и Марксом.
     Так и у Табеева в характере был этот коктейль, смешивались здравый смысл и комсомольский задор, даже загул. Табеев проявлял иногда взрывную инициативу, он окончил Казанский университет, был сталинским стипендиатом, лидером молодежи, был дипломированный гуманитарий. Он был уверен в победе коммунизма, причем настолько, что даже заявил о неизбежном «отмирании» татарского языка при этой победе. В какой-то степени Табеев был коммунистический фанатик. Мне кажется, что Усманов как раз в победе коммунизма был не уверен особенно никогда, даже в годы юности, он был практик, человек «от сохи», вернее «от трактора», к красивым теориям относился скептически, да и вообще был крайне немногословен и молчалив, не любил звонкую фразу, политическую трескотню, эффектные жесты, тем более позы. Усманов скорее учитывал реалии жизни, но словно имел свой внутренний стержень, был крайне закрытым.  Он казался больше инженером, чем чиновником. Совсем не случайно его дети пошли в далекие от гуманитарной и политической карьеры сферы, сын – врач, дочь – математик. Усманов всегда стремился держаться в тени, отмерять семь раз при принятии решений и ориентироваться на математические законы природы, а не партийные установки.
     Помню, я встретил его в начале 2000-х годов на ступеньках Кабинета министров РТ на площади Свободы, он был крайне задумчив и глаза его уже потеряли прежний блеск. Чувствовалось, что у него еще много не растраченных сил и большой потенциал, но он оказался словно большая беспомощная рыба, вынесенная течением на берег и в нем присутствовали  определенная сила, и беспомощность одновременно. Пытался уговорить его написать мемуары, говорил в республике совершенно нет новейшей истории, а он так много знает, это же будет бестселлер, он просто обязан написать эти мемуары, это его долг перед татарским народом. Он слушал внимательно, но как-то очень спокойно, как будто давно уже это все продумал в своей голове, просчитал и ответил довольно неожиданно: «Если писать серьезно, объективно, правду, то нужно будет многих задевать и некоторые потеряют авторитет. Начнут мстить. У меня, например, лишь одна неудобная «чайка» была, летал я в Москву обычными рейсами, сейчас на своих самолетах, вертолетах летают, огромные замки у людей, огромные состояния. Начнешь писать правду… Нет, я еще хочу жить».
     Он с 1966 по 1982 год (17 лет!) был председателем Совета министров ТАССР (был назначен в 34 года), то есть лишь формально вторым человеком в обкоме, он был как бы «тенью» Табеева. Это был «татарский Косыгин». Он не принимал в это время окончательных решений, был удобен Табееву, который всегда был самоуверен в своих действия и не потерпел бы рядом с собой критического настроенного соратника. Конечно, столь долгая «вторая роль» не могла не наложить отпечатка на характер. Усманов не был честолюбив, и наверное, этим тоже привлекал Табеева, тот не чувствовал, что Усманов стал бы претендовать на его пост. Стал первым секретарем обкома Усманов в общем случайно, после неожиданной и довольно странной, в 54 года смерти Рашида Мусина. Наступившая перестройка чувствуется, вызвала у него крайнюю растерянность, вряд ли она ему нравилась, но выступать против начальства он не привык. Команда у него не возникла, да и особо близких друзей не было.
     Большой базы поддержки у Усманова и в Москве не было, наверное, поэтому он, в отличие от Табеева, вернулся в Казань, несмотря на то что занимал пост секретаря ЦК КПСС, то есть пошел гораздо выше по карьере, чем Табеев. Но и в Казани он «провис», хотя был с 1982 по 1989 год первым секретарем обкома, полновластным хозяином, но крепкую команду единомышленников не сколотил. Он вообще производил впечатление крайне одинокого человека. Говорил, что библиотека у него личная – 2500 книг, но что любил читать, какую литературу, какой у него любимый герой или писатель – как-то опасался  открывать свою внутреннюю жизнь. 
     Собственно говоря, горбачевскую перестройку  воспринимал довольно скептически, хотя, например, в идеологический отдел обкома КПСС пригласил  сильный состав, сформировав его из шестидесятников. Олег Морозов, Рафаэль Хакимов, все вышли из этого отдела. Помню, в Казань прилетел член политбюро ЦК КПСС Вадим Медведев, и мы, стихийные демократы, кучкой встретили Усманова и Медведева у входа в оперный театр с плакатами, на которых были требования отменить 6-ю статью Конституции СССР, где была провозглашена руководящая роль КПСС и  отменить цензуру, полностью опубликовать в СССР «Архипелаг ГУЛАГ» и лозунги в поддержку Ельцина. Конечно, было там крылатое: «Егор, ты не прав!», адресованное Лигачеву, который считался махровым партийным консерватором. Медведев заявил: «Статью 6-ю отменить надо, партия должна править с помощью свободных выборов, а вот «Архипелаг ГУЛАГ» никогда на территории СССР не будет опубликован, я вам гарантирую, враждебное,  антисоветское, подрывное произведение». Сегодня сказали бы, что Солженицын экстремист. Глаза у Усманова стали растерянные, он заметался, и ему явно не хотелось ничего говорить, он хотел остаться в стороне, неизвестно, как все повернется. НоО пересилив себя, Усманов полностью поддержал Медведева: «Свобода должна быть связана с ответственностью. Вы должны помогать КПСС преодолеть недостатки. А не митинговать. Не брать пример с Прибалтики». Он полностью согласился с вышестоящим начальством. Хотя было видно, что без энтузиазма. Вообще сложилось впечатление, что его своеобразным кумиром были Косыгин и Дэн Сяопин, и реформы по китайскому образцу его бы больше устроили, то есть рынок под контролем коммунистической партии. А вспомним любимую фразу Дэн Сяопина: «Неважно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей». Вот эта фраза отвечала характеру Усманова. Лично у меня сложилось впечатление, что все эти партийные девизы типа «Экономика должна быть экономной» он уже давно в грош не ставил.   
     Именно по распоряжению Усманова началась работа по повышению статуса с автономной республики до союзной. Усманов все время говорил: автономный Татарстан производит больше продукции, чем три союзные республики Прибалтики. И Шаймиев эту политику продолжил. Но тот же Усманов всегда говорил: хочу видеть Татарстан в составе России. И что всегда удивляло – при Усманове Татарстан добывал по 100 млн. тонн нефти в год, начиная с 1971 года. С 1971 по 1981 год при Табееве и Усманове в Татарстане добыли миллиард тонн нефти! Но «московского обеспечения» в Казани не было. Город был нищим. С середины 70-х пошли талоны. Это при 100 млн. тонн добываемой нефти в год! Ни в одном нефтяном регионе страны, даже в соседнем Башкортостане такого скудного обеспечения не было. Сравните тогда уровень жизни в ТАССР и в Прибалтике, которая давала меньше продукции. Казанцы ездили за продуктами в соседний Волжск, в Чувашию и в Москву.
     Меня поразили слова Усманова: «У нас тогда в Татарстане было 426 тысяч дойных коров, доили по 3300 литров на корову в среднем и не знали, куда масло девать». Когда в Татарстане были эти молочные реки и кисельные берега, когда это было и кто ел это масло, куда его девали? Так даже ордена руководителям Татарстана особо не давали за нефть и масло. Они, бедные, от постоянного тыкания в глаза в Москве «татаро-монгольским игом» даже от отчаяния придумали переименоваться в Булгарию, считали, тогда к Татарии будет относиться, как к Башкирии, более мягче. Башкирского же ига на Руси не было. Ну вот и булгарского не было, с булгар взятки гладки. Придумали, что вот мы тоже, как русские, воевали с татаро-монголами. Партийные принципы не помешали отказаться от прадедов. И прекрасно зная, что миллиарды тонн нефти ушли из Татарстана безвозвратно и безвозмездно, при этом Гумер Исмагилович говорил: «Я за Татарстан в составе России». Но ведь статус союзной республики, за который он боролся, за что ему честь и хвала,  означал выход из состава РСФСР. Конечно, время было сложное. Время не выбирают. Если что-либо сказал против аппарата ЦК КПСС, в котором в 70-е годы расцвел махровый шовинизм (вспомним книгу «Память» Чивилихина) – мигом вылетишь из кресла.
     Усманов говорил: нам КамАЗ построили в зачет добытой нефти. Во-первых, это мизер от добытых объемов. Во-вторых, непонятно с КамАЗом, плюс это или минус. В США есть умирающий автомобильный город Детройт. Как бы КамАЗ не повторил его судьбу. Сможет ли он избежать банкротства при относительно честной конкуренции с мировой продукцией?
     Назначили Усманова секретарем ЦК КПСС после его выступления на пленуме ЦК против Ельцина. Усманов не хотел уезжать из республики. Ну и не выступал бы против Ельцина, промолчал бы, остался в Татарстане, а сил его убрать у ЦК уже не было. Он не нашел в себе силы отказаться, слишком противоречило это его предыдущему опыту всей жизни. И совершил ошибку. Правда, всегда говорил, что трижды потом писал Горбачеву заявление об отставке с поста секретаря ЦК КПСС. Наверное, для него это было потрясением, а может, чувствовал, что Горбачева все равно скоро снимут, уж слишком огромная критика слева и справа обрушилась на него. С тех пор опыт Усманова не прошел даром. Шаймиев и Минниханов постоянно отказываются от предложений занять высокие посты в Москве. Года два назад Минниханов даже сказал: «На этот раз удалось отбиться». Очень, очень жаль, что Гумер Исмагилович не оставил воспоминаний. Очень жаль…

     Рашит АХМЕТОВ.

На снимке:
Минтимер Шаймиев
и Гумер Усманов.