Фарисов
Мы продолжаем интервью с Фаритом Фарисовым, человеком интереснейшей судьбы, советником председателя Совета муфтиев России.
– Как вы встретили перестройку?
– Работал на заводе, потом начал работать в «Татбытпрокате» у Камиля Султанова. Сначала у нас был руководителем Богачев, Султанов был его заместителем. Потом Богачев ушел на повышение. Чем отличался Богачев – жесткой финансовой дисциплиной. Мы подписывали договор, Богачев говорил: то, что в договоре, ты должен исполнить перед государством даже за счет своих денег. Если ты перевыполнил план, то ты должен еще раз поделиться с государством.
– В мемуарах Богачева написано, что некоторые мастера в бытовом обслуживании тогда зарабатывали значительно больше, чем первый секретарь обкома КПСС, по полторы тысячи рублей в месяц. Инженер тогда зарабатывал 120 рублей.
– Зарабатывали много. У меня в 1987 году выходило по тысяче рублей в месяц. Это были большие деньги.
– Тогда было много «левой» работы?
– Дисциплина у нас была жесткая, да и не хотелось терять работу. Сзади нас на эти места стояла большая очередь. У нас были точки на Горьковском шоссе, на Кольце. В аэропорту мы тогда закупили много телевизоров и давали их напрокат при условии, что если человек выплачивал определенную сумму, он забирал этот телевизор себе. Это был своеобразный кредит. Мы предоставляли также услуги по развлечению детей.
– Это была форма относительно легализованного мелкого предпринимательства?
– Да, мышление менялось на ходу.
– Вы чувствовали себя намного богаче, чем сверстники?
– На это не обращал внимания. Женился я в 1987 году. И приходилось много работать, все свободное время поглощали занятия спортом. Жена у меня очень красивая, чемпионка России по семиборью. Я ее три года добивался.
– Она вас двигала вперед или вы ее?
– Я был постарше. Она училась в физкультурном институте в Челнах. Я ездил к ней каждую неделю в течение двух лет, что такое трасса Казань – Челны, знаю в деталях.
– Вернемся к перестройке. Как пришли к религии?
– В советское время – любимая мечеть Марджани, старался зайти в мечеть и дать садака. Молиться не молился, не умел, сидел, мне молитвы читал бабай. Мне дедушка говорил, когда я был маленьким, то, что отдашь в мечети, это пойдет наверх, к отцу на небо, и у тебя все будет хорошо, а пока у тебя нет денег, ходи, корми голубей, собачек. У меня во дворе было много стычек с теми, кто обижал бездомных собак. Я не давал в обиду ни одну собаку. Это сохранилось на всю жизнь. Я терял друзей, но всегда старался помогать их оставшимся детям. Потому что я знаю, что друзья живы и помогают мне. У меня были такие моменты в жизни, уверен, я выжил только благодаря их помощи.
– Вы вступали в КПСС?
– Нет, членом не был, был кандидатом в члены КПСС. Это было в 1987 году. Вступил в кандидаты на заводе. Потом это дело затянулось, да и я увидел много коммунистов, которые не соответствовали этому званию. Дальше мы создали кооператив и делали магнитные кассеты из некондиции. Обороты стали нарастать, это были уже десятки тысяч советских рублей, уже значительный бизнес. Ребята у нас в кооперативе были креативные, из комсомольцев. Нас было пять человек. Был и рэкет, на нас пытались наезжать. Помню, пришел наш «друг», полковник милиции, и он нам дружески посоветовал «ввиду нынешних обстоятельств лучше заплатить». Я был потрясен дезорганизацией власти. Но нам удалось отбиться. В жизни я не платил никому. На все воля Аллаха.
– Полностью пришли к религии как?
– Когда переехал в Москву в 1989 году. Переехал потому, что увидел, там совершенно другие возможности, все гораздо крупнее. Сначала я жил на два города. После отпуска цен заниматься кассетами стало невыгодно, рынок был насыщен. Перешли на строительство в Москве, ставили типовые девятиэтажки в Подмосковье. Я был заместителем генерального директора по экономическим и юридическим вопросам.
– Вы не разорялись? Американцы говорят, что каждый миллионер должен хотя бы три раза в жизни разориться, прежде чем станет полноценным предпринимателем. Вас не кидали?
– Я не знаю людей, которых не коснулся кризис 90-х. Я тогда понял, что государство не сможет защитить людей, люди защищались сами. Вспомните, что творилось с пенсиями бывших военных. Так вот, в 1993 году к нам пришел человек из мечети в Москве и сообщил, что на прихожан давят, чтобы они молитвы читали на русском языке. И мы стали приходить в мечети, смотрели, чтобы наших стариков не обижали. Потом мы стали помогать строить мечеть в Москве. В 1993 году познакомился с Равилем Гайнутдином. Он, кстати, всегда был доступным. Переворот в моем мышлении произошел, когда я тесно сошелся с шейхом Равилем Гайнутдином. Он мне в жизни очень много дал. Он мне проповедей не читал, самая главная его проповедь – его образ жизни.
– Как вы занялись политикой?
– Я пошел на выборы в 1999 году.
– Вы же были министром в Чечне? Как это случилось?
– Нам в 1992 году не отдали деньги. Я впервые поехал в Чечню. Они у нас очень активно покупали «КамАЗы», познакомился с Вадимом Тумановым. Наблюдал его встречи с Гайдаром, с молодыми реформаторами. В 2000-х меня назначили сначала замом, потом первым заместителем министра по государственному имуществу в Чечне. У меня были хорошие отношения с Ахмадом-хаджи Кадыровым. Я стал и.о. руководителя территориального управления по имущественным отношениям. Потом Ахмад-хаджи Кадыров погиб. Команда начала меняться. В 2005 году принял решение сосредоточиться на работе в Москве. В Совете муфтиев я отвечаю за проведение мероприятий, протокол мероприятий, безопасность мероприятий. Я председатель попечительского комитета при Совете муфтиев России уже 20 лет, кандидат юридических наук.
– Какова ситуация с мечетью в Москве сегодня?
– Хвала Всевышнему, мы услышали много конструктивного на выступлениях на празднике в Булгарах в этом году. И Минниханов, и Шаймиев полностью поддержали проект строительства новой мечети в Москве. Они сказали, что мы должны держаться вместе, координировать свою работу. Были определены приоритетные задачи. Была озвучена мысль, что никто, кроме нас самих, в этих вопросах ничего не сможет сделать. Наконец-то татарстанские власти начали вникать в эту проблему. В Чеченской Республике все вопросы, от начала до конца, связанные с религией, они решают на правительственном уровне. Открытие новой мечети в Москве запланировано на весну 2015 года. Вместимость новой мечети – 7,5 тысячи, в старой мечети было 500 посадочных мест, с подвалом, с низом собиралось 1200, но это был опасный режим, когда старая мечеть могла обвалиться.
– Но в Москве даже новая мечеть на 7,5 тысячи – это маленькая мечеть. Сколько мусульман в Москве?
– На сегодняшний день примерно до 2 миллионов человек. Татар, пишут, что их 150 тысяч, но их разделили при переписи. Лужков заявил, что в Москве минимум 700 тысяч татар.
– В мусульманской умме Москвы позиции татар слабеют?
– Я бы не сказал, что татар сильно теснят. Равиль Гайнутдин выстроил очень хорошую систему управления. Чеченцы приходят на молитву, и их больше. Чеченцы более религиозны, чем татары. Но чеченцы не стремятся к власти. Мы за эти годы выработали кодекс поведения, правила общежития. Сейчас большая масса верующих пришла из Средней Азии. Они работают в Москве в воскресенье без надбавок, чтобы молиться в пятницу. Есть моменты, у них большое количество.
– Лет через 7 скорее всего муфтий Москвы будет уже не татарин.
– Неделю назад и я так думал. Но после того как я приехал из Булгар, так не думаю. У меня появилась надежда. Состоялась беседа Равиля Гайнутдина с президентом Миннихановым. Он сказал: мы должны собираться раз в квартал и решать общие проблемы, и мы это будем делать. Совет муфтиев России уже провел совещание и полностью поддержал Минниханова.
– Какое впечатление произвел на вас Камиль Самигуллин?
– На сегодня это, пожалуй, лучшая кандидатура. Но ему нужно зарабатывать годами авторитет. Авторитет не дают и не назначают, его годами нужно зарабатывать. Как иногда говорят, у вас власть – а у нас авторитет. Люди могут проголосовать, но внутренне они с другими. Здесь очень тонкая грань, нужно много работать, идти в этом направлении.
– Казань не планируется сделать центром ислама России?
– В этом отношении сначала нужно провести переворот в головах нашей татарстанской элиты. А она не готова. Говорят, сначала нужно знать свой язык, потом культуру, потом историю, потом религию, потом свой срез общества. Нет, в основном нациестроительство идет при приоритете религии. Возьмите евреев – сначала религия, дух, потом история, культура и лишь затем язык. Почему случился конфликт в татарской национально-культурной автономии в Москве? Вопросы духа, нравственности не проработаны. И нельзя обижать аксакалов, Акчурин уже более 17 лет возглавляет РНТКА.
– Некоторые говорят, что татары – второй по численности народ в России, государствообразующий народ. Но реально они остались «второсортным» народом. Господствует в России православие, а ислам играет «второсортную» роль.
– Что значит «второсортная»? Ислам – вторая по численности религия, а не «второсортная».
– Вторая по влиянию, по подчиненности, по административным возможностям. Государство всегда занимает сторону православия.
– Что касается «Основ православия», то это факультативный предмет. Шейх Равиль Гайнутдин отстоял здесь позицию ислама, он единственный, кто выступил против того, чтобы «Основы православия» стали обязательным предметом в школах. Государство провело два совещания и на Госсовете РФ сделало упор на факультативность «Основ православия». Я вот прекрасно знаю Рамзана Кадырова, знаю его с 1995 года и дружу. Он последовательно отстаивает права мусульман. Он говорит, что если правильно подходить к исламу, он приносит только пользу. Хорошую вещь сказал Камиль Самигуллин: «Мы ищем кумиров за рубежом, но должны понять, что арабские и турецкие богословы даже и не учителя для татар». Наше богословие куда интереснее. Реза Фахретдин первый призвал учредить Организацию исламская конференция. Только из-за того, что он не араб, он стал вторым человеком в этой организации.
Беседовал Рашит АХМЕТОВ.
(Продолжение следует.)