Борьба с историей (рассказ-воспоминание)

     Я не мог видеть, как выселяли из Крыма татар, но прекрасно помню, как переименовывали крымские села, еще носившие к тому времени прежние, крымско-татарские, как считалось, названия. Поручено это было ответственному секретарю тогдашнего «Красного Крыма», старому газетчику, человеку очень кроткому и очень исполнительному, педантичному, необычайно требовательному к себе и к другим, всю свою жизнь работавшему в этой газете. Я его хорошо знал. Вот как это было.
     Вопрос о переименовании был включен в повестку дня открывающейся сессии областного совета. Сессия открывалась на другой день, а позвонили в редакцию вечером, когда уже все разошлись. Ответственный секретарь был в ту ночь дежурным по номеру. Именно ему и позвонили из обкома (в то время там работали ночами), а потом и списки прислали, довольно длинные, на многих страницах. Известно ведь, что за долгие и долгие века на древней земле этого полуострова жили и готы, и скифы, и греки, и генуэзцы, и вместе и рядом с татарами жили тут и караимы, и крымчаки. Да мало ли кто тут жил еще. И все это, конечно, отразилось в названиях не только рек и гор, но и сел, и городов крымских. Однако же люди, готовившие к утверждению на сессии списки подлежащих незамедлительному переименованию великого множества больших и малых населенных пунктов, не могли, конечно же, отличить Судак генуэзский от тюркского Джалмана.
     Надо ли говорить о том, что секретарь редакции, никогда до того времени не занимавшийся подобного рода делами, растерялся. Фантазия у него была скованной, он, насколько себя помнил, никогда ничего не писал сам, а всегда только правил чужие, другими написанные статьи и заметки. А теперь ему предстояло дать новые имена старым, с детства знакомым ему населенным пунктам, всем многочисленным городкам и поселкам, к которым он привык, как привыкает человек к своему дому, к своей земле. Газета еще не была подписана, из типографии продолжали поступать только что оттиснутые полосы, а он так и не знал, с чего начинать, каким делом ему заниматься раньше. Человек он был добросовестный, честный, но ведь не о нем речь. Главное, времени у него было мало. Он был в затруднении.
     Но тут на столе у себя заметил он толстую книгу. Это был старый, много лет служивший ему справочник, к которому то и дело приходилось обращаться, как того требовала газета. Короче говоря, была это созданная еще в прошлом веке «Плодовая школа» графа Раевского, успешно занимавшегося когда-то селекционированием крымских плодовых и ягодных. И сам секретарь, и работники сельхозотдела ценили этот труд. Он взял справочник в руки. И скоро в его списке против старых названий появились новые, взятые из этого справочника. Газета, как я уже сказал, не была еще подписана в печать, и ему то и дело приходилось отрываться, однако начало было положено. Он вздохнул свободнее, ибо видел, что выход найден. Сначала налегал он на крупные плоды, затем перешел на косточковые, но вскоре, однако, заметил, что справочник не так богат, как это ему казалось поначалу. Так что от косточковых и семячковых пришлось вскоре перейти к ягодным. И тем не менее в списке все еще оставалось много старых селений, старых наименований. И тогда он набрел на новую идею. Человек он был хотя и не военный, но война только что прошла, и много слов еще висело в воздухе, и он как газетчик лучше, чем кто-нибудь другой, знал их, они все еще и в ходу. И он решил ими воспользоваться. К тому же попалась другая, лежавшая у него на столе книга, которая называлась «В боях освобождение Крыма», незадолго перед тем подаренная ему автором. Теперь-то уж он точно знал, что вышел из положения. К утру он представил свой список.
     Вот почему те, что приезжают сейчас в Крым, выезжают из Айвового и попадают в Абрикосовое, выезжают из Танкового и попадают в Гвардейское. Только поэтому!

     Василий СУББОТИН.
     («Литературная газета», 1991 г.)