Ахмет Саттар

     Это человек удивительной судьбы. С 1960 года по 1972 год он работал старшим метрдотелем спецгруппы в Кремле, обслуживая первых лиц государства, политбюро, пленумы ЦК, дипломатические банкеты. Затем его приглашали несколько лет устраивать банкеты на приемах эпизодически, он читал лекции в МИД СССР. Он устраивал банкеты в Кремле при приезде де Голля, Насера, огромного числа иностранных руководителей, делегаций и послов. Организовывал обслуживание на дачах руководителей СССР. Его, единственного татарина из ста человек в спецгруппе Кремля, высоко ценили Хрущев и Брежнев. В него была влюблена Екатерина Фурцева. Начинаем интервью с кремлевским метрдотелем. 
     – Долго вы работали в Кремле?
     – 14 лет, и потом еще несколько лет на важнейшие мероприятия привлекали. Меня долго не хотели отпускать, я сам ушел, окончил филологический факультет МГУ, хотел стать поэтом. У меня был кремлевский паек, получал зарплату в 400 – 500 рублей, квартира была в доме на Кутузовском проспекте, 33, за мной была закреплена черная «чайка». Ушел я потом зав отделом зарубежной информации в НИИ общественного питания Минторга СССР, старшим научным сотрудником. Работал над диссертацией «Социально-психологические аспекты управления личностью в сфере услуг». 
     – Как вы попали на место метрдотеля Кремля?
     – Довольно просто. Мне был 21 год. Я служил в пограничных войсках в Германии, потом меня перебросили на Дальний Восток, и там был старшиной погранзаставы у озера Хасан. Потом как лучшего старшину погранзаставы меня направили в офицерское училище. Мне шла военная форма, у меня все получалось. Мой отец был мостостроитель, прораб, он в это время получил осложнение на ноги (он был дважды ранен на войне) и перестал ходить. Мне пришлось срочно демобилизоваться, поскольку семья осталась без кормильца, было еще три школьника в семье. Меня вызвали в особый отдел военкомата города Москвы после демобилизации, и там майор мне сказал: «Мы знаем проблемы вашей семьи и предлагаем работу. По всем качествам, моральным, политическим, физическим и социальным, вы подходите к нашей работе. Мы предлагаем вам поступить на курсы метрдотелей для работы в Кремле для специального обслуживания правительства и дипкорпуса». Я немного подумал и согласился. Закончил трехлетнее обучение, но оно было уже с работой, мы работали и учились. Читали нам лекции лучшие специалисты по международному этикету, кулинарии, экономике. Помню, на первом моем большом приеме, он был в Грановитой палате, новогодний банкет на две тысячи человек, Хрущев обходил столы и поздравлял всех с Новым годом. Никита Сергеевич подошел к моему столу и почему-то обратился ко мне: «Молодой человек, как вас зовут?». Я ответил: «Алексей». Меня в Кремле так звали, потому что моему кремлевскому начальству претило мое имя Ахмет. Поэтому меня там звали Алексей Саттаров. Он меня спросил: «Ты комсомолец?». Отвечаю: «Да». Хрущев говорит: «Ты будешь жить при коммунизме». Я отвечаю: «Служу Советскому Союзу!». Он предлагает: «Давай выпьем с тобой». Я отвечаю: «Извините, нам на работе некорректно пить». Он громовым голосом: «Я приказываю!», с юмором. За ним все генералы и наши старшие по Кремлю полковник Сахно и генерал Антонов махнули мне – мол, давай. Я наливаю шампанское, и мы пьем с Хрущевым. Говорю: «За ваше здоровье, за то, чтобы наша страна процветала и чтобы исполнились те слова, которые вы мне сказали!». Он мне говорит: «Молодец, Алексей!», мы чокаемся и пьем. Потом все мои коллеги уже говорили: «Саттаров пил шампанское с Хрущевым». Такое у меня было начало. Потом мы много раз встречались с Никитой Сергеевичем у него в кабинете, поскольку, будучи уже старшим метрдотелем спецгруппы Кремля, я был допущен до первого кабинета. Однажды был случай, мы тогда поссорились с Китаем, и шло очень острое совещание в Кремле до трех часов ночи. Я отпустил официантов и сам обслуживал этот небольшой ужин, перекус между заседаниями специалистов по строительству и технике. Китайцы просили построить у них крупный мост. Но неожиданно американцы предложили им построить этот мост в пять раз дешевле. Хрущев призывал китайцев: «Зачем вы берете подачку от наших врагов, когда мы построим вам качественно и надежно». Но китайцы говорили: «Они обещают построить быстрее и дешевле». И еще параллельно шла речь о постройке нами ядерного объекта в Китае. Закончилось совещание, и Хрущев остался, усталый, покушать, с собой оставил только Суслова. Я подал маленькие пельмени, Хрущев их любил. Он предложил мне покушать вместе с ними. Я ему говорю: «Нам не положено». Он удивился: «Как так не положено, я приказываю!». Мне пришлось взять порцию себе. Кушаем вместе. Хрущев мне говорит: «Алексей, ты женат?». Я отвечаю Никите Сергеевичу: «Нет, я студент, пока не женат». Хрущев: «А вот у меня есть такой друг Табеев, первый секретарь Татарского обкома, у него красивая племянница. Давай я тебя познакомлю». Я говорю: «Спасибо».
     – Да-а. И ведь Табеев никуда не делся бы, попробуй не исполни просьбу Хрущева. 
     – И вот примерно через год, зимой, Табеев приезжает в Москву, он с делегацией куда-то на Восток ездил, и мы с моим другом  неожиданно стали провожать его в Казань. И его провожает аспирантка МГУ, его племянница. Такая красивая, милая девушка. Мы подружились. Несколько раз сходили в кино. Уже тепло стало, мы ходили в театр Вахтангова. На Старом Арбате, 35 жила моя мать. Моя мать работала лифтершей. И одновременно подменяла билетерш в театре Вахтангова. Девушка моя тогда была на высоких каблуках, что было очень модно и редко. Старшая сестра у меня была директором магазина, и я всегда был хорошо, шикарно одет, деньги получал в Кремле хорошие и был очень симпатичный. Мать у меня была с юмором, языкастая, сама писала баиты. А девушка была небольшого роста. Мать на нее посмотрела и сказала: «Она красивая, но есть такая татарская пословица, которая говорит, что от аргамака рождается конь, а от блохи только насекомое». Сестры у меня были высокие, красивые. У нас была ногайская кровь. Мама у меня беспокоилась, как бы у нас не родились дети в племянницу Табеева. Мне пришлось с этой девушкой тихо расстаться, не буду же я спорить с матерью. 
     – Какой вы были послушный сын.
     – Мы теперь часто встречаемся с Табеевым на татарских бомондах в Москве. Он меня знает как писателя, и я хочу ему напомнить, что мы чуть не стали родственниками.
     – Скажите, что за человек был Хрущев? Хороший метрдотель должен быть тонким психологом, какое он на вас производил впечатление?
     – Это был динамичный, резкий человек. Очень смелый. Он маниакально ненавидел Сталина и Берию. Поскольку, как мне рассказывали старые официанты, которые служили еще при Сталине, однажды на небольшом празднике Сталин заставил Хрущева плясать на столе гопака. Он испытал страшное унижение. Это рассказывали очевидцы, был такой метрдотель Александр Иванович, он пережил всех генеральных секретарей. Я много раз работал на даче Хрущева. Когда Хрущев отчитывал первых секретарей обкомов, он мог позволить себе нецензурные слова. Однажды подаю Хрущеву кофе в кабинете. Вдруг приходит председатель исполкома Москвы Промыслов, бросает пальто охраннику и говорит: «Мне нужно срочно к Никите Сергеевичу». Я подал ему кофе тоже, стою рядом в сторонке. Промыслов спрашивает у Хрущева: «Никита Сергеевич, что делать? Ко мне обратились представители американского посольства, они показали мне проект посольства в 52 этажа. Хотят построить напротив гостиницы «Украина» на берегу Москвы-реки». Хрущев поперхнулся и спрашивает: «А ты что ответил?». Промыслов: «Я ничего не сказал, я хочу посоветоваться с вами». Хрущев: «Ты же мэр города, должен придумать. Как же ты это позволишь? Самое высокое здание в Москве будет американское посольство. Это же позор! Ты что, е… твою мать, не можешь придумать, например, там оползень или меняется ландшафт. Иди и откажи». Промыслов: «Слушаюсь» и уходит. Я был свидетелем этого разговора.   
     – Когда снимали Хрущева, какие были события? Как вы реагировали?
     – В шесть часов утра мне позвонил начальник спецгруппы Надежин: «Саттаров, срочно в Кремль, форма номер один, смокинг». Выходные были, я удивился, что случилось. Оказывается, внеочередное заседание пленума ЦК КПСС. Приезжаю – там две поварихи, подавальщица и официант. Мы должны были подавать воду выступающим на пленуме. Во время одного из раундов я взял маленький поднос, чтобы заменять холодный чай очередному выступающему. Хрущев справа в президиуме сидел. Я подал чай выступающему. Хрущев сидел, увидел меня, и мы переглянулись, он мне головой махнул. Я ему тихо поклонился головой. Когда ему предложили слово, он ничего не сказал. Там возник перерыв, он резко поднимается и идет в первый кабинет. Там коридор был. Хрущев идет по коридору, вместе с ним Микоян, Георгадзе, небольшая группа, Брежнева там не было, он остался в президиуме. Шло вместе с охраной человек десять. Мне шепнул один из охранников Хрущева, с которым мы рядом жили и вместе в бильярд играли: «Сейчас что-то будет». Мы шли последними. Хрущев пришел к своему кабинету, к огромной дубовой двери. И там офицер с автоматом. Охранник был уже чужой, не хрущевский. Хрущев закричал: «Кто тебя сменил?». Оказывается, охрана, которая охраняет первый кабинет, подчиняется только первому лицу государства, председателю Совета обороны. Новый охранник молчит и потом говорит: «Извините, вас не велено пускать». Хрущев кричит: «Как не велено! Как не велено! Меня, первого секретаря ЦК КПСС, не пускать!» и кулаками стал стучать по дверям. Стал кричать матом: «Всех к е… матери под трибунал!». Он орал, его потом успокоили. Это было очень остро. Начальник Девятого управления меня предупредил: «Алексей, будь начеку. Возможно, придется взять пистолеты». Такая была обстановка. В моем мозгу это не укладывалось, это был полный переворот. Это было для меня ударом.
     – Хрущев к вам хорошо относился?
     – Хорошо. 
     – Вы говорите сенсационные подробности, считается, что Хрущев не собирался сопротивляться своей отставке. А здесь вы говорите, он собирался всех заговорщиков отправить под трибунал и был полон сил. А Брежнев как к вам относился?
     – Тоже хорошо. Меня все знали. Когда Хрущева сняли, то заменили большую часть обслуги. Официантов, подавальщиц. У нас была команда асов в 36 человек, мы обслуживали Президиум ЦК КПСС, дипломатов. Нас всех знали, мы были особые. В этой группе из 36 человек нас было четверо метрдотелей экстра-класса, которые имели вход к первому лицу. И Брежнев меня хорошо знал. Мы были красивые ребята со знанием языков. Я хорошо владел английским. И всегда меня Брежнев дружески хлопал по плечу, называл меня «Леня» и спрашивал: «Как дела?». 
     – А кто был как человек лучше, как вы считаете, Хрущев или Брежнев?
     – Лучше, наверное, был все-таки Брежнев. Почему? Хрущев был импульсивен, он мог оскорбить человека крепко не по делу, из-за мелочи. Хрущев хорошо шерстил обкомовцев, райкомовцев. Но к нам, обслуге, Хрущев относился очень хорошо, всегда разговаривал на «вы». Всегда он меня спрашивал: «Когда женишься?» Я отвечал: «Некогда, некогда». 
     – Вы бы попросили у него невесту.
     – Он же мне предлагал. Хрущев всегда передавал привет моему отцу. Он расспрашивал про мою семью. Отец мой был ветеран двух войн, Отечественной и Гражданской, имел 4 медали, дважды ранен. Брежнев мою историю не знал, он просто знал, что я ас-метрдотель. Он мне говорил: сегодня принимаем того-то, помоги мне, проследи, чтобы все было нормально. Всегда я был около Брежнева, такое было у него желание. Когда ему медицина запрещала много пить, позволяли только рюмку 25 граммов водки «Столичной». Он ее выпивал, в остальные рюмки мы наливали ему «Боржоми» или «Нарзан». Когда он пил эти рюмки с водой, косился на меня с укоризной, что же вы мне наливаете, разве это напиток. Я только моргаю ему в ответ и говорю: «Так приказали». 
     – Что любили покушать Хрущев и Брежнев?
     – Однажды я обслуживал приемы в Беловежской пуще, когда Хрущев пригласил Фиделя Кастро на охоту. Там со мной была одна подавальщица, красавица Лида, она руководителям нравилась. Вечером все в бильярд играли, анекдоты рассказывали. Утром пошли на охоту, и мы с Лидой на охоте подавали грог. Это напиток, где чай, ром, варенье малиновое или ежевичное. Хорошо согревает. Подали Хрущеву, но он предложил Фиделю Кастро попробовать. Тому очень понравилось. И там недалеко сидит егерь с двустволкой, такой же, как Щукарь, в шапке-ушанке, тоже что-то пьет из фляжки. Хрущев это увидел: «Ну-ка, отец, ты что там пьешь?». Отвечает: «Пью свой напиток». Хрущев: «Дай попробовать, угости нас». Егерь: «Вы не будете, он крепкий, на травах». Хрущев говорит: «Я бывший шахтер, спирт пил по полстакана, а ты мне говоришь, крепкий, давай». Егерь налил Хрущеву, он выпил и говорит: «О-о-о, мне нравится». Дал Фиделю, тот кричит: «О-о-о. Гуд!». Хрущев спрашивает: «Как делаешь?». Егерь: «Собираю травы, мяту там, другие, их завариваю и потом настаиваю на спирту, получается напиток». Хрущев говорит первому секретарю Белоруссии: «Слушай и учись у народа. Чтобы этот напиток был у меня на столе в Кремле». И точно, через год появляется настойка «Беловежская пуща» в 42 градуса. Я себе из Кремля бутылку взял. Хрущев любил рыбу, грибы, галушки, сало. Он ввел в рацион Кремля украинский борщ с пампушками и чесноком, до этого не было, поскольку там запах имеется. Из-за этого не подавали, а он ввел, сказал: «Мне нравится». Раз Хрущеву нравится, тогда и всем нравится. 

Беседовал
Рашит АХМЕТОВ.  
(Продолжение следует.)

P.S. Меню обеда в честь 50-летия Октябрьской революции:
Икра зернистая, расстегаи 
Лососина с лимоном 
Ассорти рыбное 
Поросенок заливной 
Дичь фаршированная 
Копчености мясные 
Соленья
Рассольник
Бульон-борщок
Осетрина паровая 
Шашлык
Жаркое из птицы 
Парфе
Кофе, торт, фрукты
Москва, Кремль.
7 ноября 1967 года.