49 дней (очерк об Асхате Зиганшине – самом знаменитом татарине 60-х) (ч.3)
Корабль уже был еле виден. Асхат Зиганшин и его товарищи из всех сил начали кричать и махать руками в сторону уходящего корабля. Большое судно снова подошло к барже. Вернулись и вертолеты. Очевидно, с корабля прочитали надпись на самоходной барже «Т-36» и поняли: она советская. С борта на ломаном русском языке по громкоговорителю сообщили: «Помощь вам». Вертолеты снова выбросили петли. Асхат Зиганшин как старший по барже полез первым. Он намеревался переговорить с иностранцами и по деревенской психологии попросить у них продукты питания, топливо, воды и двинуться к советским берегам. А во всех советских газетах того времени писали, что Зиганшин, мол, последним покинул баржу.
За считанные минуты Зиганшина аккуратно опустили на палубу военного корабля, как выяснилось позже, американского авианосца «Кирсардж». Ему сразу дали сигарету, и он жадно покурил. Не успел Асхат опомниться, как рядом с ним оказался Филипп Поплавский. Второй вертолет перебросил Ивана Федотова и Анатолия Крючковского. Ребят завели в какой-то тамбур. Вокруг собралось много американских моряков, которые с удивлением разглядывали волосатых, обросших и грязных путешественников в грязных робах. Им дали небольшие миски с бульоном и кусочек хлеба. Все это голодные советские моряки проглотили в мгновение ока.
– Еще? – спрашивает офицер, немного говоривший по-русски.
Как оказалось, офицер имел русские корни и носил фамилию Кузнецов.
Асхат еще в детстве слышал, что голодным людям сразу много есть нельзя. Могут погибнуть. Он твердо сказал, глядя на своих товарищей: «Не надо».
Парням дали бритвенные приборы, полотенца и повели принимать душ. В душевой Асхат впервые за 49 суток посмотрел в зеркало и... потеряв сознание, упал. Очнулся в лазарете, где было на удивление тепло, стерильно чисто. Кормят с ложечки, кто-то воды подает, кто-то зажигалку протягивает.
Ребята были худыми, как тени. Ведь съедали через день одну картофелину на четверых. Последние 12 дней дрейфа парни ничего не ели. В результате все похудели в среднем на 25 килограммов. Например, Асхат Зиганшин до начала дрейфа весил 67 килограммов, а после – 40.
Через несколько дней к обмытым, ухоженным советским морякам пришел командир авианосца в чине адмирала. Подарил каждому по блоку сигарет и зажигалке. В дальнейшем он каждое утро заходил к ребятам и узнавал об их здоровье.
Военные медики тщательно обследовали каждого, делали уколы, видимо, общеукрепляющие. Никто на авианосце ребят абсолютно ни о чем не спрашивал. Знай только ухаживали по всем правилам! Ребят подобрали 7 марта 1960 года. Только через трое суток на борт авианосца доставили настоящего переводчика с Гавайских островов. Парни еще лежали в лазарете. Они начали приходить в себя. Переводчик хорошо говорил по-русски. Он когда-то был военным атташе в посольстве США в Москве. Асхат Зиганшин начал «пытать» переводчика: «Куда мы попали? Где наша баржа?». Тот отвечает корректно: «Вас подобрал экипаж американского авианосца «Кирсардж». Баржу военные американские моряки взять не смогли. В тот район пойдет другое судно и заберет ее. Вас повезут в Сан-Франциско и передадут в советское посольство».
Спустя несколько лет Асхат узнал у советского военного атташе в США, что их родную баржу Т-36 уничтожили с военного корабля, чтобы она не представляла опасности для проходящих судов...
...В головах ребят роились грустные мысли: вдруг в Москве их примут за изменников Родины?
Вскоре авианосец зашел на Гаваи и пробыл там несколько суток. Советским мореплавателям никаких лишних вопросов, тем более провокационных, никто не задавал. Забегая вперед, скажу, что и в самой Америке таких вопросов не было.
Парни лежали в лазарете с американскими моряками. Отношения были на удивление теплыми. Если кто из советских захочет пить, сразу несколько человек бегут. Кто несет молоко, кто сок. Каждый хотел чем-то угодить. Через несколько дней ребят перевели в трехместные каюты. Двое наших, а третий американский мичман. У дверей поставили часовых. В общем, ребят стерегли как надо. Днем приходил переводчик и все, советские и американцы, собирались в одну каюту, крутили фильмы, пластинки. Потом в одном из конференц-залов собиралась команда американских моряков, и часа два все пели, играли на музыкальных инструментах, развлекая неожиданных гостей. На авианосце была удивительная атмосфера. Каждый как-то хотел выразить свое сочувствие, помочь и поддержать. В общем, все правильно. Это неписаный морской обычай.
Одежду (если то тряпье можно было назвать одеждой) забрали и выдали новую, рабочую, но хорошую. Потом ее выстирали, выгладили, упаковали в мешки и переслали с советскими океанскими невольниками. Эта одежда долгое время демонстрировалась в Центральном Доме Советской армии (ЦДСА) в Москве и военно-морском музее в Ленинграде. И сегодня, наверное, она еще хранится в каких-нибудь запасниках.
Когда информационные агентства по всему миру разнесли весть об одиссее советских моряков, кагэбэшники в СССР еще рыскали по родным и родственникам, собирая информацию, письма, протоколируя беседы. А вдруг они изменники? И чем еще закончится эта одиссея?
На восьмые сутки уже на подходе к Сан-Франциско на борту авианосца собрали пресс-конференцию для иностранных журналистов. Перед ее началом из Сан-Франциско Асхату позвонил известнейший в те годы писатель и публицист, корреспондент «Правды» в США Борис Стрельников. Спросил о самочувствии. Асхат спросил у него, что, мол, такое: пресс-конференция. Стрельников вкратце разъяснил и сказал, чтобы ребята не очень-то распространялись, говорили поменьше. И пожелал скорейшего возвращения на Родину. Деревенские парни из советской глуши тогда первый раз услышали о пресс-конференции. Сначала ребятам сказали, что журналистов будет человек десять-пятнадцать. А на вертолетах на авианосец их прилетело больше полусотни.
В огромном зале авианосца собралась масса народу. Ребят посадили за стол, принесли мороженое. Со всех сторон направили прожектора.
Ягсуф ШАФИКОВ.
(Продолжение следует.)