7 июня 2024 г. независимая общественно-политическая газета
Рубрики
Архив новостей
понвтрсрдчетпятсубвск
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031   
       

В ожидании

13 марта 2017 года
В ожидании

     Театр Камала представил премьеру, режиссер Ильгиз Зайниев поставил по своей пьесе спектакль «В ожидании». Спектакль посвящен памяти Туфана Миннуллина. Зайниев - мастер татарской романтической драмы. Спектакль тонко лиричен, вроде он и камерный, но пропитан притчевостью. Это исламская оптимистическая притчевость, а не трагическая христианская. Суть ее, пожалуй, выражается в словах: «Если Аллах на нашей стороне, то как мы можем проиграть».
     Художник спектакля - Геннадий Скоморохов, композитор - восходящая звезда татарской эстрады Эльмир Низамов из Ульяновска, кстати, первые четыре года учившийся в медресе, лишь затем он перешел в школу. Сценография решена оригинально, действие проходит в палате больницы на 4 медкойках, передвигаемых время от времени, их ввозят через арки. Музыки в спектакле до обидного мало, Низамов не насытил музыкой спектакль, мне кажется, каждой героине должна была бы отвечать своя мелодия, нарочито ярко выраженная, пробивающая зал, тогда спектакль приобрел бы звуковую и художественную объемность. Наверное, музыка должна иметь религиозную составляющую, раз подразумевается притча, а не просто татарский неореализм. Привыкнув к волкостреловской эстетике максимальной сконцентрированности деталей и вспомнив, что польский режиссер Ежи Яроцкий всегда подчеркивал, что должны использоваться каждый сантиметр сцены и каждая секунда действия, должен отметить, что внутренняя притчевость спектакля требует и желательности предельной символизации деталей сцены, тем более что перед нами стилизованные образы мадонн и даже произносится фраза: «Дети не хотят рождаться в нашем мире...» А в спектакле ограничились койками и арками. Все сосредоточилось на актерах, звук, цвет, рисунок, костюмы на втором плане, слабо подчеркивают драматургию спектакля, эмоционально на зрителя мало воздействуют. Первое действие несколько затянуто, размеренное, «разогревающее», а второе Зайниеву, безусловно, удалось.
     В роддоме на сохранении лежит пять беременных женщин. Одна - искренняя набожная мусульманка в платочке Сажида (Лейсан Файзуллина), у которой в Коране все вопросы решены, другая - зрелая многоопытная женщина, прагматичная и, как говорится, от сохи, хранительница домашнего очага Зайнап (Алсу Каюмова), еще другая женщина, поэтесса Амина (Гульчечек Хамадинурова), переживающая измену красавца-мужа, романтического плейбоя, которого превосходно, органично играет Эмиль Талипов. Поэтесса мужа любит, но простить измену не может. Почти Серебряный век. И красавица-проститутка, пожалуй, одна из самых сложных натур, резких, противоречивых, не укладывающаяся в рамки мещанского приличия Залида, которую играет актриса с сильной харизмой Нафиса Хайруллина. Пятая женщина лежит в коридоре и пытается занять койку Залиды с аргументами, что та не достойна права лежать в палате. Естественно, женщины волнуются, с мужьями и отцами тоже всегда проблемы, вроде все женщины любимы, однако мужиков в узде держать надо, непредсказуемы. И все женщины уже в материнстве.
     Зайниев безошибочно отобрал одних из самых великолепных актрис театра. Все играют интересно. Роскошная Алсу Каюмова, которая естественно живая в неожиданном для себя образе пролетарской мадонны. Странная, неповторимо-нервная, загадочная, интравертивная Хамадинурова, которой поэтессу-интеллектуалку играть и надо, она сама поэтесса. Лейсан Файзуллина немного заштамповала роль, наверное, потому, что сама внешне религиозна, ее образ получился простоватым (но это всегда так со сверхпозитивом, даже Алеша Карамазов у Достоевского не получился). Возможно, принятый рисунок роли не соответствовал самой Файзуллиной, которая, мне кажется, по натуре женщина-воительница, амазонка. Тогда такой и нужно было сыграть, сильный религиозный характер, утешающий всех остальных, более атеистичных женщин. О Нафисе Хайруллиной излишне говорить, когда она появляется на сцене, силовые линии спектакля начинают гудеть от напряжения. Хайруллина, мне кажется, не совсем актриса, по естеству она более шаманка, ей не нужно играть, ей нужно просто естественно существовать на сцене, переливая свою фантастическую энергию в зал.
     Роль утешителя «Луки» досталась израненному бойцу Арслану (Алмаз Сабирзянов), время от времени заходящему в женскую палату, по некоторым мелким деталям можно предположить, что воевал он в Донбассе, хотя происхождение его ранений не расшифровывается. Арслан любит медсестру Алию (Гузель Шакирова), собственно, их разделенная счастливая любовь становится концом спектакля. Сыграл Сабирзянов спокойно и хорошо, без той «клоунады», которая досталась театру Камала от советского периода. Особенно хорош был у Сабирзянова язык тела, немногословный и ненавязчивый, и запоминалось его лицо. Актер умный, и это хорошо чувствует зритель.
     Сутенер показался в спектакле иногда слишком опереточным злодеем, а «ботаник», который влюбился в героиню Нафисы Хайруллиной и хочет увезти ее на Запад, требует, чтобы она учила английский язык, тоже, мне кажется, немного переусердствовал в «ботанизме», иногда он выглядел схематично своими наивными распахнутыми глазами в очках и замедленными неуверенными движениями. Но он не так наивен, избрал себе в подруги сильную умную женщину, вытянув счастливый билет, его выбор осознан, он принял его без колебаний, и это настоящий мужской выбор. Все кончается хорошо, причем не по-голливудски хорошо, а именно по-татарски. Вроде завязываются трагические конфликты и «чеховское ружье» висит в воздухе. Но нет, романтик Зайниев разрушает предсказуемость русской психологической драмы, чеховские ружья не стреляют, он выдает совершенно неожиданный счастливый конец в противоречие принятым закономерностям тривиальной драматургии.
     Зайниеву нужен не катарсис, а чувство всепобеждающей силы любви у зрителя, он вдохновляет, он приподнимает человека. И зритель чувствует, что реальная правда как раз в торжестве любви и жизни, а не в чувстве тотального апокалипсиса. Это уже действительно шаг к исламскому театру, к суфийскому театру. Зайниев и сам весь пронизан чувством любви к миру, и отсюда свет в его спектаклях, его зайниевотерапия. Сравниваешь его спектакли с пьесами МакДонаха или с недавней «Кроличьей норой», которую показали челнинские «Мастеровые», с депрессивными пьесами русской «новой драмы», и поражаешься цельности и доброте зайниевских пьес и спектаклей. Пожалуй, его спектакли можно сравнить с солнечными мелодиями Моцарта. Вспомним, как говорили про Катерину Островского и немного разовьем, Зайниев - татарский луч света в темном царстве современной депрессивной режиссуры..

     Рашит АХМЕТОВ.

На снимке: Ильгиз Зайниев.


Комментарии (0)