Шахматы

     Весь заросший розово-белый подъезд. Под плющом над подъездом – то ли фавны, то ли львы или бараны – непонятные рожицы, сколотые от времени. Это симферопольский домик старинный. Здесь живет Анна Львовна. На маленьком ветхом балкончике ее захламленной  квартирки – корчага с лимонным деревцем – на нем пара-тройка зеленых плодов лимона – предмет гордости Анны Львовны.
     Я захожу. Светлой радостью лицо ее прояснилось навстречу. Она все тараторит о разном, ставя чайник на газовой плитке, и варенье достала инжирное тоже. «Как там? – спросила. – Нового что есть в Казани?».
     Мы не спеша говорили о разном. Заметила шахматы старые я вдруг на полке. «Чьи это?».
     – Да, было здесь дело, лет восемь ли семь мне тогда всего было, в Керчи еще жили. Стояли у нас квартирантами немцы. Война ведь и Крым захватили. Один все эти шахматы строил и строил на доске, а я все смотрела, об игре этой прежде не знала. А жителям Керчи тогда предлагалось сдать немцам продукты, если же кто что припрячет – расстрел. Каждую курочку, цыпленка ли утку регистрировать приходилось. А потом немцы проводили обыски по домам, если кто-то утаил что. Я тогда мало что смыслила в этом, однако видела, как мама плачет, когда ей пришлось муку и крупу отдавать, было это вроде продразверстки, и бабушка говорила, что они вроде уже переживали такое от большевиков – тогда говорила еще хуже было, грабили и красные и белые и бандиты, если набегут.
     А тот немец, что у нас жил, его, кажется, Густав звали, ему лет двадцать было тогда, так все шахматы выставлял. Играть ему было не с кем, так он меня подозвал: «Ком, ком» и стал учить, знаками показывая, какая фигура куда ходит. Я сообразительная была, и скоро мы уже часто играли вечерами с ним. Если я, бывало, проигрываю, то дарю ему ракушки – домики от рапанов или камешки с моря, а если я выигрывала, что случалось редко – он угощал меня настоящим шоколадом, который я долго потом до белесой поволоки хранила, все жалела съесть его. Когда же Керчь освободили от немцев, Густав оставил мне на память эти шахматы, я потом даже чемпионкой на городском конкурсе стала. И сейчас играю иногда, хочешь? – Ольга Львовна взяла с полки шахматы и стала расставлять фигуры на доске.
     Я тоже со своей стороны расставила. Я, конечно, не ас, как Ольга Львовна, но просто прикоснуться к реликвии, столько лет хранящейся у нее, было заманчиво… Мы играли, за окном акация билась в стекла цветущими ветвями, и было странное ощущение, будто с нами еще кто-то был в комнате, может, дух Густава за нами наблюдал, как знать.

     Елена ЧЕРНЯЕВА.