Ремесло

     Татарский театр им. Камала при поддержке Минкультуры РТ и Союза театральных деятелей РТ провел 15 – 21 декабря фестиваль молодой режиссуры «Ремесло», параллельно шел конкурс молодой драматургии. 
     Интересно рассказала о конкурсе татарской драмы режиссер Камаловского театра Лилия Ахметова: «Всего представлено 46 пьес. Из них 40 скучные, скучно читать. 6 пьес производят какое-то впечатление, а одна мне понравилась. Мне нравятся пьесы, где я чувствую, что драматург умнее режиссера». Кстати, эту пьесу Лилия Ахметова представила на эскизе в малом зале театра Камала. Уже первая сцена взорвала зал – талантливая Миляуша Шайхетдинова (ее Лилия Ахметова называет великой актрисой) играла городского сумасшедшего пророка, который говорит, что Аллах принял хадж только от одного человека из тысяч посетивших Мекку в республике. Гали Валиева из района. Вся Казань говорит об этом. В этот район искать этого человека отправляется репортер, он должен найти ответ, почему только его хадж принят Аллахом. Там в районе несколько людей с этой фамилией. В том числе и глава района, и местный имам.  
     На фестивале было представлено 12 спектаклей. В первый день была показана «Антигона» Ангелины Миграновой и Родиона Сабирова. Причем Фарит Бикчантаев, обычно скупой на похвалы, признал их спектакль «интересным».  Видно, что Бикчантаев все более тяготеет к мировой драматургии, хочет ставить и древнегреческие трагедии, и Шекспира, и современных крупных европейских драматургов. Татарскому театру, чтобы выжить, я считаю, нужно перескочить через московский театральный мейнстрим, татарский театр должен быть включен в мировой театральный процесс, а не в московский, в котором татарский театр всегда останется вторичным, потому что так называемая русская психологическая школа в театре – это уже прошлое, она сформировалась на синтезе позитивизма, православия, язычества и отчасти иудаизма. Потому что религия – базис культуры, без религии театр невозможен, театральное действо есть действо мистическое. Пьеса без Бога изначально обедненная, «приземленная» пьеса, плоская, поверхностная. Русская психологическая школа уже стала штампом, энергия ушла (так же, как умер роман), и русский театр даже сам стремится вырваться из этого штампа. Уже театр Брехта основан на протестантизме и немецком романтизме. Еще сильнее протестантизм в английской театральной школе. 
     Татарский театр основан на исламе и частично на татарском язычестве. Это уже совсем другой театральный язык по определению, основанный на глубокой символичности и поэтике Корана. Татарский театр поэтому тяготеет к большей притчевости, к суфийской притчевости, к поэтичности, язык гиперреализма корежит внутреннюю структуру татарского театрального процесса. И гораздо большее место занимает в восточном театре и татарском театре художник. Отсюда, кстати, интерес Памука к жизни художника в османской Турции. Не психологизм, а символизм – основа татарского театра. Отсюда, из ислама, из Корана и феномен лиризма иранского кино.  
     Вот, например, «Гамлет», вопрос «быть или не быть». Но если ты мусульманин, такого вопроса не возникает. Аллах – это жизнь, бытие, любовь, справедливость. Мусульманин должен всегда и везде бороться за справедливость, истину, любовь, добро. Так как в человеке есть искра божия и он остается человеком, пока она мерцает, то сам «гамлетовский» вопрос есть вопрос о неверии в Бога. Человек неверующий может ответить только «не быть». Потому что, какая разница – все равно все прах и бездушные атомы. Вопрос «быть или не быть» для человека – вопрос есть Бог или нет. Если Гамлета играет мусульманин, то как он может мыслить этот вопрос, его вера, ислам, сопротивляется самой постановке вопроса. Поэтому постановка татарского Гамлета захватывающе интересна, если она, конечно, не очередной тривиальный штамп, а искреннее духовное событие в истории народа. 
     Нияз Игламов, завлит театра Камала, исповедует принцип – нет зрителя татарского, русского, немецкого, китайского, чувашского, еврейского и т.д., а есть «зритель» и он во всем мире примерно одинаков, поэтому театральный язык универсален. Но это не так, даже музыка, народный фольклор отличаются очень значительно – взгляните на еврейский, русский, татарский, латиноамериканский, испанский, японский фольклор. Даже кино отлично – иранское, итальянское, французское, английское, немецкое, русское, индийское, китайское или позитивистское голливудское. Тем более отличен театр. Даже конкретный язык уже диктует символизм и пластику театрального действа, французскую или немецкую. Поэзия не поддается переводу, поэтому Коран не переводим с арабского. 
     В чем, по-моему, ошибка талантливого Ильгиза Зайниева при постановке «Ричарда III» – он хотел быть ближе к основе, к оригиналу, к Шекспиру, а ему нужно было неизбежно создавать татарскую драму о стремлении к власти, опираясь на Шекспира, может быть, перенося ее в стилистику Золотой Орды или даже в казанскую современность, ну что у нас Камиль Исхаков чем не лорд Глостер? Конечно, прием кажется лобовым, но татары должны получить эту шекспировскую «прививку», как необузданное стремление к власти рано или поздно заканчивается крахом и моральной трагедией. Что получил Ричард, он кричит в отчаянии: «Полцарства за коня». У нас в обществе сегодня тысячи Ричардов III, готовых пойти на любое преступление ради власти. Они должны понимать, что ждет их в конце недолгого пути.
     К сожалению, не удалось посмотреть спектакль Альметьевского театра «Неписаные судьбы» (вербатим) Нафисы Исмагиловой. Он очень понравился критику Александру Вислову из «Золотой маски», как он сказал: «Работали на энтузиазме и получилось», просил диск этого спектакля. 
     Посмотрел второй раз «Любовь людей» Туфана Имамутдинова в ТЮЗе, нового главного режиссера. Совершенно гениальную декорацию придумала его жена, художник: нанизанные на медленно вращающийся стержень длинные темные деревянные брусья, бревна, символизирующие своим вращением распадающийся мир русский деревенский избы. Какую-то засасывающую темную воронку. Мир действительно изначально языческий, нет в этом мире Бога, Бога заменили телевизор и маленькая лампочка в фонаре на дворе (так и хочется написать «лампочка Ильича»). Жена убила мужа-алкоголика, который избивал ее и ребенка, ребенок даже перестал говорить от испуга. Убила мужа и скормила его свиньям. Вышла замуж за человека, которого любила в юности. Все вроде хорошо, ребенок говорить начал. И теперь бывший муж приходит к ней, он простил ее, и она вдруг понимает, что он стал для нее родным, любимым человеком. Она перестает говорить с близкими и говорит только с бывшим мужем. Даже руку дает кусать свиньям, чтобы почувствовать, каково было ему.
     Главный герой, милиционер Сергей (Анатолий Малыхин), любит ее, но уже слабо сопротивляется року событий. Его неумолимо засасывает эта воронка, и он гибнет. Бывшего мужа Колю играет Павел Густов и нежно, тонко, он весь пронзителен, задумчив. Да и нет на том свете водки. Не пьют русские алкоголики на том свете водки и превращаются в хороших людей. И вот интересно, встречаются ли Коля и милиционер Сергей там – и о чем говорят. Жалко, нет этой сцены в спектакле. О любимой Люське (Алсу Густова)? Мне кажется, что было бы лучше, если Сергея сыграл Павел Густов, он интереснее, естественнее, но, возможно, режиссера остановило то, что тогда Люська (Алсу Густова) на подсознательном уровне демонстрировала бы сродство с реальным мужем. Больше всего меня поразила в спектакле Настя (Гульнара Мухтарова). Какая сильная, мощная, харизматичная актриса. Сидит, молчит, ничего не говорит, а все пространство сцены уже в ней, она всех заслоняет своей энергией, которая раз в пять больше, чем у всех остальных актеров на сцене, вместе взятых. 
     Мать Сергея играет Галина Юрченко, что и говорить, талантливая «тюзовская» актриса. Можно сказать, какая-то коренная, природная тюзовка. И естественна, и лирична, и демонстрирует материнскую любовь деталями, запоминается звуками паровозика. Но фраза «Любовь у человека в жизни только одна», главная для спектакля, она звучит как-то стерто, потому что, видимо, она сама в нее не верит. За всем ощущается некая глубокая грусть, отстраненность великой актрисы, вроде все идет к закату, а сил еще много, главные роли так и не сыграны, силы еще не израсходованы, и проступает отчаяние, получается, всю жизнь она как бы наступала на горло собственной песне. Актриса действительно феноменальная, ей бы Жанну д,Арк играть, Вассу Железнову, королев английских, мне кажется, она больше трагическая актриса. И весь трагизм актерской профессии в ней, в актрисе, которую объективно можно было назвать гениальной, настолько она естественная и цельная как личность, и которая не дождалась своего режиссера. Гораздо интереснее за ней как за человеком следить, чем за ее ролью матери.
     Александр Вислов в разборе после спектакля сказал – не увидел я любви у Люськи ни к кому. Действительно, складывалось впечатление, что актриса слишком сосредоточена на себе, модно говоря – интравертивна. Но в целом о ТЮЗе в Москве знают, и Вислов даже мечтательно, смахнув скупую слезу, пожелал театру в скором времени возродить дух «великой «Бури», спектакля, за которую Казанский ТЮЗ получил «Золотую маску» первым из «провинциальных» театров России.
     Интереснейший спектакль поставила Юлия Захарова – «Приключения Свена» по пьесе «Собака-якудза». Вот, что говорится, режиссер от Бога. Она просто творит из души, словно песню поет. Спектакль о собачьей жизни, но не нашей, а настоящей собачьей. Посмотришь на их жизнь и думаешь, как хорошо быть человеком. Свен – ирландский сеттер, его бросили хозяева, и вот такой аристократ опускается на дно городской жизни. Ночлежки, борьба за место под солнцем, за кусок пиццы. Все в ритмике и стилистике компьютерной игры. Нужно сказать, что упругий главный герой, кровь с молоком, действительно напоминает «мажора». Юлия Захарова как красивая женщина иногда любит злоупотребить сценами мужских драк. У нее есть природный своеобразный «захаровский экшн» в действии, внутренняя естественная театральность, цепляющий «захаровский» драйв. Тарантино в длинной юбке, тут тебе и «Криминальное чтиво», и «Убить Билла», Захарова, наверное, от природы талантливее Умы Турман. Она обычно точно выбирает актеров, с женской интуицией (актриса на роль кошки выбрана безупречно, жалко, ее мало в спектакле, она интереснее Свена), но с главным героем, кажется, ошиблась, он несколько не попадающий в ансамбль голодных псов, слишком «сытый», благополучный, какой-то «Лимонадный Джо», а должен быть потенциальный умный «вор в законе», двух главарей банд, опытных, чуть не развел. Глаз тут у нее затуманился, но это мое субъективное ошибочное мнение. Подростковая публика в восторге, она ревет, как римляне в Колизее. Все отстраненно, условно, спрессовано, на одном дыхании, в общем, крепкий, профессиональный блокбастер Голливуда. И главное, серьезно, искренне, без тени вымученности и фальши. В общем, не было ни гроша, да вдруг алтын. У ТЮЗа, кажется, два крепких разных режиссера, и это прекрасно. Это как Чехов и Булгаков в одном театре вместе пиво пьют. Ждем Бунина.  

Рашит АХМЕТОВ.
(Продолжение следует.)

На снимке: Юлия Захарова.