Памяти великого мастера

     Сегодня ровно неделя, как не стало Ильдара Зарипова, нашего звонкого, солнечного художника. 
      Он ушел от нас в яркий летний день, когда все цвело и зеленело. Всего за день до его кончины пролился теплый долгий благодатный дождь, и природа вся посвежела, ожила… Он любил такие дни, на многих его картинах царило лето, густая зелень деревьев словно дарила тень, в листве играли блики солнца. На других холстах уже в более поздние дни лета в поле золотилась рожь с мелькавшими в ней васильками, а красивая молодая татарка расстилала на земле платок, раскладывая на нем нехитрый обед из хлеба, яиц, молока для невидимого на холсте работавшего в поле мужа-крестьянина, а рядом с матерью играл счастливый мальчик. И все кругом было наполнено гармонией, тишиной, чистотой воздуха и неба, благоуханием земли – и это была та жизнь, которую Ильдар Зарипов так любил и так просто и гениально изображал…
      Что мы ищем в искусстве? Свое лицо, себя, свои мысли, чувства, представления о мире. Мир так несовершенен и так часто ранит нас болью, несправедливостью, страданиями. А картины Зарипова не просто проникнуты совершенной красотой, глубиной и в то же время простотой и ясностью переживаний; в них столько солнца, света и доброты, что, пристально вглядываясь в них, ты находишь свой идеал, тебе начинает казаться, что и ты так же прекрасен, добр, богат душою, как и мир, лежащий на полотнах художника.
      В его творчество входишь как в неведомый таинственный мир, который постепенно открывает тебе свои красоты и богатства.
      Он всегда своеобразен, интересен, будь то первоначальный период с картинами «Дома», «Отдых», «Папа», с красочными деревенскими интерьерами, зелеными травами лугов, или в более позднике годы – тематических многофигурных композициях, то монохромных, то ярких. А еще пленяют его пейзажи с тихо дремлющими деревьями или летящим по ветру снегом; незабываемы образы, фантазии, навеянные Пушкиным, Шукшиным, песнями Руслановой…
      Особое и самое значительное место в его творчестве принадлежит мотивам Тукая. В таких картинах, как «Рождение поэта», «Мелодии Кырлая», «Осень. Воспоминания о юности», создается величественный и символический образ души татарского народа. Своеобразие его творчества – в огромной любви к истокам национальной истории, в смелости и неподражаемости его композиций, в богатстве и торжестве колорита, в тонком сочетании субъективного взгляда художника на жизнь, философию бытия с объективным отражением действительности.
      Художник от Бога, Зарипов глубоко чувствовал свой народ, истоки его духовности.
      – Что я понимаю под национальным? – говорил он, – Я чувствую национальное изнутри, как песню, когда поешь искренне, от души. Здесь самое важное – богатство колорита, лиризм, а не внешние сюжеты и изображения.
      Картины Ильдара Зарипова просто, чисто и возвышенно повествуют о национальном, не оскорбляя чувств других народов, а, напротив, заставляя их восхититься и проникнуться истинно народным духом. Они дают возможность увидеть открытость, скромность и сдержанность души татарского народа, его светлое мироощущение.
      Большое значение в его творчестве имели взаимоотношения с другими творческими личностями. В этой связи, мне думается, одной из страниц творческой биографии Ильдара Зарипова является его дружба с Диасом Валеевым.
      Благословенные семидесятые годы! Мы все молоды, полны энергии, сил, желания творчества. Это годы общения двух великих художников. Мы часто встречаемся. То у Зариповых, то у нас. У Зариповых вся квартира в дивных картинах Ильдара, здесь всегда праздник, всегда улыбки – Ильдара и его милой жены Светланы. Ильдар и Диас много и увлеченно говорят обо всем, что их волнует: прежде всего об искусстве, о политике, о творчестве друг друга, о философии. Валеев высоко ценит творчество Зарипова. Картины мастера привлекают его переливами красок, прекрасными женскими ликами, силуэтами белых лошадей, гроздьями красных рябин, просвечивающих сквозь морозные стекла деревенских домов. В этих композициях он видит символическое воплощение красоты мира. Ильдар тоже рассуждает о рассказах и пьесах Валеева, он отмечает его необычность, непохожесть на привычные произведения.
      Мы со Светланой тоже принимаем участие в этих разговорах. Но больше, конечно, слушаем, вникая в суть их взглядов, суждений. Мы обе понимаем, какие удивительные, необыкновенные люди наши любимые, и втайне гордимся ими. Здесь же наши с Диасом дочки и сын Ильдара и Светланы Ирек. Они подростки, у них свои разговоры, свои секреты. Ирек показывает девочкам талантливые рисунки, а потом ведет их на балкон к своему маленькому телескопу, и они вместе смотрят на далекие звезды. Мальчик в эти годы, кроме рисования, увлечен астрономией, звездами, и это вносит некую тайну и гармонию в его еще полудетский образ. Кажется, что у него, как и у отца, большое, необычное будущее…
      Но не всегда было все гладко в жизни двух художников. И когда эта жизнь возводила перед ними большие, труднопреодолимые препятствия, и Зарипов, и Валеев держались мужественно и стойко и как настоящие друзья поддерживали друг друга, помогая справиться с очередным неприятием и непониманием их творчества, какой-то злобы даже. Сколько им пришлось пережить в разные годы!
      Итак, мы очень тесно общались с Зариповыми в это время. Два замечательно талантливых человека благотворно влияли на творчество друг друга. У Валеева позднее появятся рассказы, связанные с темой искусства, творчества, художника вообще, а у Зарипова – такие картины, как «Рождение поэта», «Муза»… Позднее, к сожалению, мы виделись реже: переезды, наступающая старость, болезни… Но и тогда они часто беседовали по телефону, дружба Зарипова и Валеева по-прежнему продолжалась. И не только. Незадолго до кончины писателя Ильдар написал его большой портрет в куртке, на фоне желтой осенней листвы и холодного хмурого дня (остался незавершенным). Словно предчувствовал Ильдар, что Диас уйдет навсегда вот в такой нерадостный день поздней осени…
      Так происходили наши общие встречи с Ильдаром. Но вот несколько строк только из моих впечатлений и воспоминаний.
Ильдар Зарипов – всегда порыв, всегда вдохновение. Его мастерская для меня как храм. Приходишь туда, и там всегда неожиданный, непредсказуемый мир его души. Картины, картины. На стенах, на стеллажах, на мольберте, прислоненные в стенам, уже законченные и едва начатые, незавершенные, пахнущие краской. Палитра, кисти, растворители, альбомы на столах и полках, репродукции с его и классических произведений, народные игрушки. Всегда тихо звучит музыка из магнитофона – татарская, русская, современная, старинная. А еще он сам любит напевать: «Сандугач керде кунелгэ, жырламый тузим мени?..» («Соловей проник мне в сердце, разве я смогу не петь?..»). Эти слова песни так созвучны состоянию его певучего таланта, души, готовности всегда творить!
      И вот где-то посреди этого мира картин, звуков и вещей – сам художник в клетчатой рубашке, цветастых шароварах, легких шлепанцах, в руке кисть, он прост и легок в общении, улыбчив, щедр, открыт и как-то беззащитен как настоящая творческая личность. Он любит природу, деревню. Говорит, что особенно сейчас, когда становится старше, его больше тянет на родину родителей, в деревню Айша, где в детстве он жил и отдыхал.
      – Ну, деревня – это красота, – говорит он радостно. – Это поля, леса, небо, воздух, родники с чистой водой и добрые близкие люди. Я как будто живой силы там набираюсь. Ты говоришь, что от моих картин исходит добрая сила? Наверное, это и есть та сила, которую вобрала моя душа на родине родителей.
      – А в чем счастье? – спрашиваю я художника.
      – В работе. Я счастливый человек, потому что могу заниматься любимым делом. Пишу и пишу. Спрашиваешь, как рождаются образы и сюжеты? А Бог их знает. Просто подхожу к чистому холсту, еще даже не знаю, что там будет, и вдруг рука медленно начинает писать. Иногда мне кажется, что руки работают сами собой, а мысли бегут за ними.
      Я почти не помню, чтобы он просто сидел, когда к нему приходят друзья ли, художники ли, писатели или музыканты. Он всегда в работе, всегда перед картиной, словно ворожит, священнодействует. Каждый раз на мольберте – новая работа. И в каждой – дивное свечение, сияние, мерцание красок; особая лишь ему присущая техника; а называть красками то, что трепещет в его кисти, на его палитре, невозможно. Это живые сполохи и радуги, это северные сияния и зарницы. Каждый мазок на глазах дышит, меняет цвет, переливается, незаметно переходит в другой – колдовство какое-то, а не живопись.
      Кто же такой Ильдар Зарипов? Из каких веков, столетий, традиций старых великих мастеров протянулись нити к его солнечному искусству?
      …В день прощания с художником народ собрался в его галерее. На стенах те же знакомые с прежних лет картины: нарядные женщины среди волшебной природы, то с детьми на руках, то рядом с белыми конями, которые огромными умными глазами смотрят на зрителя; золотое поле поспевающей ржи с огоньками васильков, от которых исходит сияние. Но сейчас, когда мастер навсегда оставил свои картины, никогда не взглянет на них, больше не прикоснется к ним никогда – они смотрятся несколько иначе: в них читаешь новый смысл, переживаешь новые чувства, в которых и немые вопросы, и боль, горечь, и новая глубина, восхищение и большая тайна. И еще – ощущение, что они осиротели…
      Только творчество истинных и великих художников, мастеров могут рождать в сердцах зрителей такое море мыслей, чувств, удивления, восторга, вопросов. Только произведения великих мастеров делают человека лучше, чище, богаче душой и приносят красоту как дар, приняв который, человек становится неспособен совершить дурной поступок, причинить кому-то зло.
      Такие художники, как Ильдар Зарипов (которых, к сожалению, немного), должны быть возведены и народом, и властью прежде всего на высший пьедестал признания, их произведения должны жить в каждом доме и радовать людей, подвигая их к благородным делам. Зарипов в живописи – это Моцарт в музыке, Пушкин – в поэзии.
 

Дина ВАЛЕЕВА.