Лопатин
Организатором прошедшего с большим успехом в декабре в «Молодежном центре» пятичасового рок-концерта «Звуки нашего времени», который дал развернутую картину истории развития рок-музыки в Казани, был талантливейший музыкант и композитор Вячеслав Лопатин. Он, безусловно, казанский рок-летописец Нестор, человек неравнодушный, азартный, увлекающийся, беспокойный, битломан с тонким вкусом, автор добротной тоненькой книжицы «Антология казанского рока».
История развития казанского рока не осмыслена и не изучена. Почему не состоялось это направление? Почему оно не вышло за пределы Казани, как, например, екатеринбургское, а так и закисло, не «взлетело», осталось вторичным, хотя все предпосылки для рождения оригинального феномена были: крепкие профессионалы, вузовская среда, консерваторская музыкальная культура, неравнодушная публика, неуловимая культурная граница Востока и Запада, фундаментальная история. Не зря Джон Леннон, коренной конь в повозке «Битлз», имел восточный разрез глаз и полюбил японку. Казань – город, где столкнулись энергии Востока и Запада, как в душе Леннона. Леннон, как и Бетховен, как и Ленин, как и Толстой, был пропитан духом Чингисхана, был мировым революционером. Да и фамилии казанского Ленина и ливерпульского Леннона музыкально схожи. Так что памятник Ленину на «сковородке» КГУ можно рассматривать и как памятник Леннону. Леннон тоже Чингисхан в музыке, как и Бетховен. И вот, несмотря на этот уникальный восточно-западный стык, казанская земля аналог «Битлз» не родила. Может, все еще впереди?
У Лопатина есть даже песня «Сбитые летчики». Поколение казанских рок-музыкантов напоминает сотню сбитых летчиков. Они пришли на концерт со своими подругами, на культовую площадку рок-Казани – актовый зал Молодежного центра, и «бойцы» вспоминали минувшие дни. И выступали по полной, вкладывая в музыку всю энергию несбывшихся надежд. Они выглядели потрясенными – как быстро промелькнула так много обещавшая молодость. Их бунтующая против времени музыка была мощной, намного лучше, чем сладкая попсовая водичка федеральных телеканалов да даже и музыкальных кабельных. Время изменилось, их время было временем музыкальных динозавров. Ту музыку можно сравнить с феноменом великой классической русской литературы. Парадоксально, но они выглядели душой более молодыми, чем современные юные конформисты. Ильсур Метшин со своим феноменальным «Сотворением мира» пытался раскачать музыкальную казанскую лодку. Но инерция провинциальной пассивности оказалась слишком сильной.
Почему не состоялась рок-Казань? Мне кажется, вместо конвергенции Востока и Запада возник феномен дивергенции в развитии русской и татарской казанской рок-музыки, синтез не происходил, отсюда все время повторяющаяся с дурной бесконечностью вторичность, подражательность. Были попытки соединения, эмпирического нащупывания своего, уникального, но все выродилось в псевдосинтез, не в органическое, а механическое сцепление, в результате как ответ на внутреннюю фальшивость возникла реакция отторжения двух культур. Русская развивалась отдельно, татарская отдельно, и были они неслиянными, даже в какой-то степени противопоставленными, что в целом противоестественно, в этом была трагедия. Но, может быть, все впереди? Надежда теплится, «надейся и жди». Итак, вопросы постороннего Вячеславу Лопатину.
– Вячеслав Юрьевич, кто были ваши деды, прадеды?
– Для чего такие вопросы, для КГБ что ли?
– Но вы же не из вакуума появились, за вами же души предков. Так кем были до революции? Дворяне, крестьяне, священники?
– Были купцы, имели свои лавки. Самое интересное, они при этом были большевиками. Один даже стал руководителем города в Самарской губернии при большевиках уже после революции. Он был на нелегальном положении как руководитель большевистской группы и в своем магазине проходил при этом путь от «мальчика» до приказчика, так было принято в купеческих семьях. Были купцы второй гильдии. За гильдию нужно было платить. Если не можешь заплатить, то извини, старик. Но перед революцией разорились. Была роковая история, связанная с любовью. Мать у меня была певица, первая солистка оркестра Лундстрема. Олег Леонидович здесь ее нашел. Он звал ее с собой в Москву, когда они переехали. Из Сызрани деды сюда в Казань приехали в 1912 году. Разорились просто. Хозяйкой была прабабушка. Она влюбилась в какого-то крестьянина, он был мужик неплохой, но на ярмарке в Нижнем Новгороде, он туда поехал, все отлично продал, но какая-то опытная баба его закрутила, и его тупо развели. Увезли его в Париж и там окончательно обобрали как липку, там он и умер. Прабабушка ему даже деньги посылала, чтобы с голоду не умер. Но мы разорились, и прабабушка купила в Казани маленький двухэтажный домик для трех дочерей, они переехали из Сызрани. Восстановиться полностью не удалось.
– То есть в вашей купеческой семье страсти бушевали, и любовь была не пустым звуком. Исходя из этого у вас в жизни тоже должны быть любовные ураганы. Но это истоки творчества.
– Импульсы простые, конечно. Самый главный мотор моего творчества – это «Beatles». Максим Капитановский даже книжку о нашем поколении написал «Во всем виноваты «Beatles»». В 1969 году я не пошел на концерт «Червонных гитар» в Казани во Дворец спорта. Группа шикарная, мелодичная для нашего соцлагеря, такие польские битлы. Но я не сходил по какой-то дурацкой причине. В классе об этом концерте стали рассказывать с вытаращенными глазами. А потом кто-то стал говорить: да это ерунда, а вот есть такие, и вытащил фотографии «Beatles», мальчишек с челочками. Мне купили тогда пластинку с песней «Girl». Это была первая песня битлов, которую я услышал. Потом принесли запись альбома битлов. Отец у меня был морской офицер, влюбился в мать, она к нему во Владивосток не поехала, он вышел в отставку в звании «страшного лейтенанта». Отец слушал «Голос Америки».
– Какая любовь у вас в генах бушевала.
– Мне кажется, у всех так в жизни. Я тупых дубарей не люблю и боюсь. Которые просто без чувств живут, создают семьи, чтобы просто размножаться.
– Психологи говорят, что любовь – большая редкость и только 5% имеют такие бурные чувства.
– Считаю, это не так. Согласен, что любовь – это дар. Но у Купидона есть стрелы. Бывает, человек неожиданно получает стрелу в сердце и вот этот человек, который был «бронепоездом», он влюбляется.
– Но нет причины без следствия. Асгар Шакиров, народный артист России, выдающийся актер, говорил мне, что любовь – это большое несчастье, он ее и врагу не хотел бы желать. Не дай Бог влюбиться, говорил.
– Он имел несчастную любовь. Несчастная любовь – самое большое зло в мире, а счастливая любовь есть самое большое счастье. Большая разница, купался ли он во влюбленности или в любви. В первых битловских песнях очень хорошо слышно отчаяние Леннона. В его текстах сквозит отчаяние, хотя у него уже Синтия была. Всем ребятам это было понятно. Первый альбом, который я услышал, был «Hard deys night». Он мне очень понравился.
– Какой альбом вам больше нравится?
– Это, по-моему, вопрос человека, который битлов не любит. Я не разделяю, для меня они все хорошие. Я даже записи битлов до их известности люблю, где они пели с Тони Шериданом. По оранжировке, по исполнению с «Abbey road» ничего не может сравниться, это до сих пор вершина. Все остальное просто великолепно.
– То есть вы испытали потрясение от «Beatles», и все началось.
– Не совсем, я рос в музыкальной атмосфере. К нам домой приходил Яхин и исполнял свои произведения. Приходил струнный квартет Татарстана. Было много музыки. Изя Горохов, он потом играл у Силантьева первой скрипкой. Яхин был прекрасный пианист. Дома не хотели, чтобы я был музыкантом, поэтому я учился в энергоинституте. У меня были хорошие оценки по физике, а в жизни мне больше всего нравилось управлять. То есть если была музыкальная группа, я старался ею управлять. Умею подчиняться, но очень хочется быть лидером. Я даже думаю, что умение руководить связано с умением подчиняться. Почему у нас группы, которые хорошо играли с 60-х годов, они не стали эталоном даже для казанцев? Я не говорю про Союз, про Москву. «Орфей», «Свей». «Сюрприз», «Рифары». Нам казалось в том поколении – это здорово. Помню, принесли запись «Рифар». Володя Чуркин там был барабанщиком, он потом мне рассказывал: мы просто импровизировали на репетиции. И этот «рифаровский шейк» разошелся по школам Казани. В моей книжке есть эпизоды, которые меня цепляли. Например, я описал, как на первомайской демонстрации в Казани играла в толпе группа, которая меня поразила. Они так и ушли неизвестными. У них у всех четырех были жабо, как у «Червонных гитар». У этих ребят на демонстрации меня поразила чистота интонации, сыгранные ходы, подпевки и настроенные гитары. Обыкновенные три гитары, и у парнишки в руках типа что-то бубна. Они пели вчетвером и поразили меня многоголосьем. Пели битлов. В 1972 году на вечере выпускников школы к нам пришла группа «Меломаны». И тоже играли битлов, я учился в железнодорожной школе, и они пробили даже наш снобизм. И мы были так обрадованы, что в Казани все это есть. Все это было.
Рашит АХМЕТОВ.
(Продолжение следует.)