Concordia

     В Казани завершился V Международный фестиваль современной музыки им. Софии Губайдуллиной «Concordia» («Согласие»). Художественный руководитель фестиваля Александр Сладковский, главный дирижер Государственного симфонического оркестра Татарстана. У Сладковского в год пять опорных фестивалей в Казани. Это фестиваль классической, преимущественно европейской музыки «Рахлинские сезоны», фестиваль русской классической музыки «Белая сирень», его называют Рахманиновским, фестиваль на открытом воздухе перед зданием Дворца земледельцев рядом с Казанским Кремлем, 30 августа, это преимущественно оперная музыка, фестиваль «Денис Мацуев у друзей», фестиваль современной музыки «Concordia». Первые два проводятся весной, последние два осенью. Помимо этого обычно ГСО РТ проводит годовой цикл концертов одного из крупных мировых композиторов. Прошли уже бетховенский цикл, цикл Чайковского, на очереди Шостакович.
     На завершающем концерте «Concordia» в первом отделении была исполнена симфония Шостаковича N14 для сопрано, баса и камерного оркестра с солистами Натальей Мурадымовой и Петром Мигуновым. Симфония посвящена Бенджамину Бриттену, и премьера ее состоялась 29 сентября 1969 года. Симфония мрачная, временами беспросветная, если кто помнит, это было время «закручивания гаек» в СССР после ввода войск в Чехословакию и полный разгул реакции, разгром движения «шестидесятников» и попытка реабилитации Сталина к его 90-летию в декабре 1969 года. Косяком шли мемуары сталинских генералов, его воспевали как победителя Отечественной войны. Шостакович был против возрождающегося сталинизма и был в отчаянии. Это настроение полной моральной катастрофы в СССР, разгрома хрущевской «оттепели», ему удалось передать в произведении, музыка которого гениальна.
     Уже первая «песнь» Лорки «De Profundis» («Из глубины») была названием антисоветского философского сборника в России 1918 года, в котором была сделана попытка проанализировать катастрофическую для России Октябрьскую революци. Названия стихотворений – «Самоубийца», «Начеку», «В тюрьме Санте», «Смерть поэта» и т.д. Вот выдержки из «Ответа запорожских казаков константинопольскому султану», стихи Гийома Аполлинера, перевод М. Кудимова (нужно отметить, что М. Кудимов – прекрасный переводчик, хотя и говорят, что поэзия не переводима): «Зная, свой шабаш ты справишь без нас. Рак протухший. Салоник отбросы. Скверный сон, что нельзя рассказать, окривевший, гнилой и безносый. Ты родился, когда твоя мать, извивалась в корчах поноса. Злой палач Подолья, взгляни: Весь ты в ранах,язвах и струпьях, зад кобылы, рыло свиньи...» Конечно, это послание адресовалось сталинистам.
     Лучшие стихи в произведении – «Смерть поэта» Рильке в переводе Т. Сильман: «Поэт был мертв. Лицо его, храня все ту же бледность, что-то отвергало, оно когда-то все о мире знало, но это знанье угасало и возвращалось в равнодушье дня...» Наиболее вероятно, что Шостакович описывал свои внутренние переживания, свой душевный надлом и подумывал о самоубийстве, тема смерти определяюща в этой симфонии. Заканчивается симфония стихами Рильке «Всевластна смерть»: «Всевластная смерть. Она на страже и в счастья час. В миг высшей жизни она в нас страждет, живет и жаждет – и плачет в нас».
     Но несмотря на хороший перевод, монологи солистов терялись на фоне совершенно потрясающей музыки Шостаковича. Эти монологи только ухудшали восприятие гениальной симфонии, фактически чуть ли не предсмертной записки Шостаковича. Когда солисты переставали «прочитывать» текст, в редкие моменты тихая музыка накрывала зал совершенно невыразимым чувством. К сожалению, возник диссонанс между гениальной музыкой, практически совершенным исполнением оркестра и невнятными монологами. Человеческий голос, довольно механический, мешал, ухудшал произведение, к нему приходилось «продираться» сквозь назойливый текст. Почувствовал на исполнении, что Шостакович великий мистик, его музыка глубоко мистична. Но каждый крупный композитор, конечно, мистик или, как говорят сегодня позитивисты, – экстрасенс.
     Наверное, нужно было просто раздать программки с текстами и  играть музыку Шостаковича, так было бы органичнее. Нужно попробовать примерно подобным образом исполнить это мистическое произведение, у меня впечатление, что оно откроется с совершенно новой стороны. Но в целом необходимо отметить, что Сладковский воспринял  трагическое творчество Шостаковича сердцем и, кажется, перед нами зазвучал новый Шостакович, не академический и «отредактированный», отшлифованный, а именно живой. Так, как сыграл Сладковский, кажется, никто Шостаковича раньше в мире не исполнял, на сцене словно возник дух композитора и Сладковский превратился в медиума. Словно сам Шостакович «вошел» в тело Сладковского, настолько ощущались полнота и предельная законченность исполнения.
     Во втором отделении звучала музыка современных татарских композиторов. Начало второго отделения – симфония N 12 Анатолия Луппова «Тайна озера Кабан». Она состоит из трех частей – «Легенда о ханском кладе», «Отражение Сююмбике», «Сенной базар» – в общем, весь стандартный туристический набор «открыток» о Казани. Хотя симфония и написана в 2007 году, но Луппов окончил Казанскую консерваторию в 1956 году и все его творчество формировалось в эпоху провинциального казанского соцреализма, и видно, что композитор талантливый, одаренный, но советская действительность сломала его творческий стержень, постоянная привычка приспосабливаться привела к жесткой самоцензуре. Отсюда часто надуманная бравурность, псевдолирический шаблонный оптимизм. После трагической симфонии Шостаковича это был разительный контраст. Хотя музыка и бравурная, социалистически оптимистичная, но тем не менее за ней ощущается внутренний страх композитора, и перед нами, если глубоко вдуматься, есть талантливая пародия на симфонию, есть трагедия творца, наверное, так и нужно было ее перерабатывать композитору и дирижеру. Ей явно не хватало внутренней иронии, пронзительного взгляда на уроки истории и тонкости. Бравурность, конечно, должна была скрыть пустоту, равнодушие композитора.
     Наиболее интересной была попытка совместить «татарские песенные интонации» с русскими народными песнями в «Сенном базаре». Но и то, «остроумная» мысль, как сказано в программке, тоже показалась мне несколько натужной, паразитирующей на великой народной музыке двух народов. Они не слились, подбор мелодий был несколько механический, хотя мысль Луппова была, безусловно, очень интересной. Разность песенных культур татарских и русских народных песен огромна, она довольно зримо свидетельствует о богатстве культур. На стыке могла родиться интереснейшая музыкальная реальность.
     В заключении концерта прозвучала симфония-оратория N3 «Булгарские сказания», к сожалению, столь рано ушедшего от нас в 2013 году Шамиля Тимербулатова. По таланту мелодиста он, по-моему, вполне сравним с Никитой Богословским. Но в то же время его музыке присуща и татарская экзистенциальная глубина, рана и открытость души, сильнейшая мечта о свободе. Сутью его творчества я бы назвал лиризм свободы. Авторы текста Равиль Файзуллин и Джавдет Сулейман. Прекрасно исполнили текст солисты Мунир Якупов и Рушан Шайбеков, с редкой задушевностью. Первые части были великолепны, конец произведения  был слишком громким, «пережатым», наверное, композитору нужно было бы сделать окончание более минорным, более философским – потому что, как сказано в оратории: «Память крепнет, глаза все зорче от каждой полученной раны... Татары развеяны по свету – такова судьба... Не потерявший веру в Бога, живущий надеждами народ бессмертен».

     Рашит АХМЕТОВ.

     На снимке: Д.Д. Шостакович.