Арт-подготовка
В Казани прошла творческая театральная лаборатория «АРТ-подготовка», организованная фондом «Живой город» казанских подвижников Дианы Сафаровой, Артема Силкина и Инны Ярковой. В работе лаборатории участвовали, как говорится, всемирно известные критики Олег Лоевский, Елена Ковальская, Кристина Матвиенко. И как азартно выразился завлит театра Камала Нияз Игламов – лаборатория на этот раз удивила своей зрелостью и профессионализмом: «Все показанные так называемые эскизы, сделанные за 5 – 6 дней в рамках лаборатории, были на самом деле готовыми профессиональными спектаклями».
Причем эскизы по своей искренности, экспрессии, драйву и эксперименту были часто интереснее, чем профессиональные спектакли татарстанских театров, которые довольно предсказуемы, осторожны и часто поставлены с ощутимым присутствием самоцензуры. Нельзя же тревожить начальство, от которого зависит финансирование театров, вот и получается, что страх лишиться госфинансирования убивает творчество начисто, и мы получаем «мертвые» спектакли и «мертвый» театр. Да и к тому же казанские театры часто представляют собой феодальный тип «театра Карабаса Барабаса». Лаборатории становятся чуть ли не единственным способом оживить театральный процесс, выпустить в свет сладкоголосую птицу театральной юности. Заняты в них молодые актеры и режиссеры. И залы при этом битком, сидят на ступеньках, человек 200 набивается в малый зал.
Как сказал один из зрителей на эскизе спектакля «Вне закона-адаптация» по Джиму Джармушу: «Видно, что актеры изголодались по хорошим спектаклям, по не шаблонному театру». Часто актеры проявляются с неожиданной стороны. В эскизе «Вне закона» трое итальянских заключенных сидят в тюрьме и вдруг становятся в сплоченную пафосную группу и начинают проникновенно петь татарскую народную песню. Больше всего меня поразила в эскизе «Вне закона» Нафиса Хайруллина. Вроде и роли у нее там нет, лежит, потягиваясь, как гетера, и курит сигарету. Но глаз не оторвать, в ней огромная энергия умной талантливой актрисы. Она одна закрывает своей энергией всю сцену, всех «выключает». Через нее словно транслируется энергия иных миров, она производит впечатление татарской Афины Паллады. Видно, что совершенно нераскрытая гениальная актриса. И вот в театре Камала она находится под общим шаблоном, она в прокрустовом ложе, а здесь раскрывается огромным неизрасходованным потенциалом. Как всегда интересен Раиль Шамсуаров. Он играет сутенера, но дело в том, что его стальной умный волчий взгляд приковывает к себе, ему бы играть Гамлета или Раскольникова. Невозможно забыть его в спектакле «В ожидании Годо», так он там пластично играл роль слуги, роль, вполне достойную «Золотой маски». Талантливейший, обаятельный, «солнечный» Эмиль Талипов, актер, весь сотканный из переходных состояний, словно из неуловимой звездной материи, он почему-то все время, кажется, сознательно приземляет себя, чтобы не улететь, чтобы не оторваться в иные миры. В нем огромный запас позитивной энергии, это очень теплый актер, пожалуй, один из самых теплых в театре Камала. Мне кажется, он актер не слова, а жеста, действия, взгляда и ему нужно замедлять свой ритм существования на сцене.
Вообще поразило замечание одного человека, окончившего Стамбульский университет и посмотревшего «Меня зовут Красный» театра им. Камала. Он сказал: «Турки так не двигаются, у них иной ритм движения. Татары на сцене все время семенят ногами, они приниженные, даже подобострастные, а турки ходят гордо». Вспоминаешь – действительно, ходят во дворце султана, как в советском колхозе. Вот и Талипову нужно, мне кажется, найти свой естественный ритм существования на сцене, ему нужно что-то такое от раскованного капустника и осознание своего безмерного таланта, он человек интуиции, и эти его внутренние страхи от переизбытка таланта.
Олег Лоевский спросил мнение Фарита Бикчантаева об эскизе с тревогой – можно ли сделать по эскизу спектакль? Бикчантаев долго колебался, уходил от ответа, но Лоевский его все же додавил. «Мне кажется, можно попытаться что-либо сделать», – сказал под аплодисменты зрителей Бикчантаев. Впрочем, сама пьеса как исходный материал показалась мне слабой.
Центральным в лаборатории был эскиз «История медведей панда, рассказанная саксофонистом, у которого есть подружка во Франкфурте» Матея Вишнека. Зачем такие «выпендрежные» названия, однако? Чтобы выразить «длящееся» по Хайдеггеру? Поставила эскиз Юлия Ауг, играли Диана Сафарова и Роман Ерыгин. Поставлено на третьем этаже Казанского художественного училища, который в состоянии ремонта. В небольшой зал привалило опять человек 200 казанской театральной богемы и хипстеров. Путь на лестнице преградил молодой подтянутый полицейский. Толпа испуганно застыла, вдруг будут «винтить». Ходили слухи, раз полиция, значит, наверное, президент приедет на эскиз Дианы Сафаровой. Потом полицейский громко сказал: «Свидетели, заходите», и народ потянулся. В общем, вспомнились традиции Таганки. Можно было и саксофониста запустить в толпу на лестнице. Народу было так много, что, например, Эдуард Хайруллин, пресс-секретарь Кабмина, сидел уже на полу, на полиэтилене. Инна Яркова носилась по лестнице туда-сюда с горящими глазами. Лоевский, совершенный битник, живописно тряс седыми космами мэтра. Лоевский сказал, что спектакль он увидел в Париже, он ему понравился, пьеса в России еще не шла.
Начался спектакль Ерыгиным и Сафаровой в смятой постели, потом по ходу спектакля выяснилось, что Сафарова играет молодую и прекрасную Смерть, она заставляет полюбить Смерть героя Ерыгина, несколько спившегося и разочаровавшегося во всем музыканта. И здесь наступила сенсация. Нияз Игламов говорил потом во время обсуждения: «Я со страхом шел на спектакль, ожидал появления Дианы в спектакле. Вдруг все будет плохо, и я буду разочарован. Но она играла хорошо». Действительно, выяснилось, что желание играть у Сафаровой не каприз, а действительно внутреннее требование таланта. Если Роман Ерыгин, один из лучших актеров Казани, народный артист республики, номинировавшийся на «Золотую маску», играл отлично, но стандартно, он уже устал, играл без огонька после тысячи спектаклей, то для Сафаровой это был первый бал Наташи Ростовой. И играла она сильно и естественно.
Сразу видно, что незаурядная личность. Чего стоил только монолог Смерти по букве «а»: «Скажи «а» так, чтобы я почувствовала, что ты любишь меня…» Конечно, вначале эти накладные громадные груди и бедра выбивали из спектакля, мне кажется, что режиссер не совсем справилась и с драматургией. Спектакль должен быть пронизан символизмом, а получился «офранцуженный» суррогат по реквизиту, примитивизация постмодерна, такой поп постмодерн, шаблон постмодерна. Но вот от самой Сафаровой было глаз не оторвать, она похожа на екатеринбургскую Яну Троянову, но только значительно тоньше, интеллигентнее, с большим личным тактом. Казань можно поздравить – в ней появилась незаурядная актриса с явно большим будущим. Долго она шла к этому своему призванию и вот пришла. Талант сразу виден, как говорится, любовь и кашель не скроешь. Сафарова в принципе и не играла, это то, чем хороший актер отличается от плохого. Она была собой, она жила и была искренна. Особенно поражали искренние интонации ее голоса. А больше ничего и не надо.
Насчет пьесы, Елена Ковальская прямо сказала: «Все эти французские заумные пьесы, где много и бесконечно говорят, где кругом игра в смыслы, где кругом словесные парадоксы – они в общем-то чужды нам». И с ней можно согласиться. На экране телевизора в конце спектакля мелькнула квартира в многоэтажке на улице Татарстан, в которой исчез герой Ерыгина. Но мне показалось, что финальная сцена оказалась смазанной.
В сущности Ерыгину нужно было играть самого себя. Эта роль – осмысление всей его прожитой жизни, казанского актера, «закупоренного» в Казани. Тогда его исполнение засветилось бы неожиданным личным светом, личным чувством, иначе получился несколько механический спектакль. Какая-то действительно чужая жизнь. И пара эта должна быть казанской, с узнаваемым казанским антуражем, это должна быть казанская Смерть, а не французская. Но для Юлии Ауг все это далеко, поэтому ставила она «космополитический» спектакль, до притчи он не дорос. И если это диалог героя со Смертью, то должна быть высокая «вампиловская» нота прощания со всем земным, несбывшихся надежд. Это не получилось. Но Сафарова была великолепна. Она спектакль вытянула, как тягловая лошадь. Спектакль наверняка будет идти в «Угле» – не пропустите.
Рашит АХМЕТОВ.
Арт- подготовка.
Рашит, как всегда, в своем амплуа. Сначала в своей рецензии поет за здравие, в конце поет за упокой. Судя по его рецензии, ничего на этом Арте хорошего не было. Рецензия разгромная. Современное западное извращенчество на татарстанский манер. Поздравляем!
Татары! Утритесь! Русские вышли на Русский марш в Казани в День Русского Народного Единства и показали кто хозяин. Мы, русские - хозяева русской земли - Казани и Казанской области! Татарский язык запретим! Татарстан сделаем областью, русский губернатор! Эх, заживём!